Виктор Византийский

ИСТОРИЯ
Родственные связи:
Джейн Боброво-Васильковая, 51 год, мать, заместитель начальника почты;
Морис Боброво-Васильковый, 51 год, отец, продавец в магазине НСЦ;
Дэмиан С-64, 29 лет, брат, СУДеец. Серый. Что не странно, но печально.

Жизнь Виктора была тихой и размеренной, потому как юный мальчик обладал потрясающей невосприимчивостью к напряжениям и скрытым конфликтам, при этом обладая незаурядной интуицией на их течения. Ему было два, было три, было четыре и пять, даже исполнилось шесть. Он не замечал ссоры родителей, укрытые любовью к долгожданному перспективышу, и жил в святом счастье неведения, умудрившись при этом ни разу не наступить им ни на одну больную мозоль, говорить и молчать ровно тогда, когда это требовалось ситуацией, фигурно огибать ямы, сам того не замечая.
Под его ногами расстилалась невидимая чужому взгляду дорога, и Прежние, наверное, напророчили бы ему падение в зияющую пустоту, если только Виктор опустит взгляд и задумается. В Коллективе о таких не говорили, кажется, ничего. По крайней мере, Виктор ничего не слышал или не замечал: он рос, не ведая проблем и перепалок, получал все необходимое без особых усилий, а его амбиции всегда чуть отставали от реального положения дел.
Впрочем, конкретно в Коллективе и конкретно о Викторе кое-что все же сказать могли; могли сказать «бедненький мальчик», когда ему на голову внезапно свалился старший брат. Виктору было семь, было восемь, было девять, десять и одиннадцать. Потом исполнилось даже двенадцать. О существовании старшего брата он за все это время узнал примерно столько же, сколько о родительских распрях: они жили в одном доме, но существовали в параллельных вселенных ровно до того момента, как Дэмиану не стукнуло в голову обоснованно ляпнуть, что Виктор — исчадие радужной комнаты.
Конечно, определение «бедненький мальчик» было уместно, но почему-то никто ничего не сказал. По крайней мере, Виктор этого не заметил. Он даже не осознал, что конкретно произошло, хотя ситуацию в целом вполне понял. Понял, что говорить об этом с братом не стоит и не стоит это нигде упоминать. Еще он понял, что Дэмиан, явно затаивший какой-то зуб на него, как был по ту сторону их маленькой вселенной, так там остался, и возможно, останется уже навсегда.
Кажется, Виктор даже не обиделся и не расстроился, хотя, безусловно, память о поступке осталась и определенно перекрутила пару извилин мальчика совершенно другими петлями. И какую-то внутреннюю затаенную надежду на старшего брата это воспоминание тоже убило, оставив ноющий шрам.
Виктор этого не понял.
Ему было шестнадцать, семнадцать и восемнадцать, потом было девятнадцать и даже исполнилось двадцать. Виктор прошел тест Исихары, который уже подтвердил очевидное: его высокая цветность совершенно не соответствовала их семейству. Наверное, это было поводом для гордости (или стыда), но Виктор этого повода не заметил. Не заметил он отца и не заметил матери, которые как были ему родителями, так и остались — теми людьми, которые сами собой разумеются в жизни любого молодого человека, взращенного в подобных условиях. Зато заметил, что брат исчез из их жизни окончательно и бесповоротно.
Если бы Виктор мог это осознать, он бы, возможно, вздохнул. Возможно, даже расстроился бы.
Но он не осознал.
Перед ним стояло кресло префекта, в которое он опустился так же, как жил все свои двадцать лет: даже не заметил этого.

ХАРАКТЕР
Виктор относился к тем до мозга костей интуитивным личностям, про которых говорят «везучий засранец» (хотя ни о каком везении речи, конечно, не идет) или «хитрый лебедь» (хотя и хитростью там не пахнет). Так говорят все те, кто не может осознать тонкого чутья человека на окружающую атмосферу, когда поддаваться этой атмосфере ему совершенно не обязательно.
Виктор не отражал в себе темных веяний, не раздражался в условиях всеобщего напряжения, но ощущал кожей каждое злое слово или косой взгляд. Он изгибался под ветрами перемен, и, прислушиваясь к себе, делал те неизменно верные шаги, которые вели его к его цели. Он улыбался, когда было нужно, и, когда нужно, отпускал критикующие комментарии. Виктор никогда не являл собой пример лизоблюда, потому что стоял выше многих из тех, с кем разговаривал; Виктор не был подхалимом или карьеристом в исподне-корыстном значении этих слов: ничего из того, что он делал, он не делал со злого или какого-либо определенного умысла. Он лишь жил, как рыба в воде, делал и говорил, как дышал: инстинктивно хватая воздух во время пробежки или задерживая дыхание при подступающей к носу воде.
И к цели он шел уверенно и настойчиво тоже не из намеченного «плана покорения вершины». Виктор хотел — и он шел, не видя тех преград, которые могли бы видеть другие. Все, что касалось общения и договоренностей, не вызывало в нем ни одной мысли и ни одного раздумья, он всегда знал наверняка: да или нет. Искренне удивляясь встреченным препятствиям, он тут же принимался ощупывать их в поисках обхода или выхода. И держался за цель он тоже не так, как многие — отпускал ее не тогда, когда ему на это могли намекать, и делал это с такой непосредственностью, что в его неумышленность действительно верили.
Но все же он еще ребенок: категоричный, по-юношески ранимый и не до конца оформленный характером. Очень многих своих слабых мест Виктор вовсе не осознает. Это дает возможность на него давить, но одновременно давить мешает, потому что... потому что Виктор не осознает давления и реагирует на манипуляции так же непредсказуемо, как выбирает свое направление движения простейшее.
Имея должность выше своих амбиций, Виктор лишен больной пурпурной заносчивости (хотя это не мешает кому-то ее находить в его действиях), и это делает его жизнь куда менее... сумбурной и конфликтной, чем она могла бы быть.

Положительные черты: исключительная эмпатия, которой Виктор пользуется в соответствии со своей интуицией — то есть во благо (чье? вопрос открыт); он действует, даже не особо понимая, что делает нечто особенное.
Пока не особо понимает, что делает нечто особенное; если бы понимал, могла бы быть беда.
Целеустремленный (по-своему), умет найти подход к людям.
Амбициозен (но пока все его запросы удовлетворены сверх меры).
Отрицательные черты: полудохлые юношеские тараканы в стандартном наборе; резкая (не всегда очевидная) реакция на брата.

Хобби: понемногу приобретаемое любимое занятие — вести «светскую жизнь» кто ходит в гости по утрам; узнавать новости из первых уст.
Привычки: выстукивает карандашом ритмы мелодий, когда раздумывает. Приученный родителями, чувствует себя не комфортно почти в любой одежде, находящейся вне раздела «официальная».
Умения: дипломат и политик от рождения, снабжен поверхностными знаниями по всем сферам, занимающим разговоры «высшего света», отлично носит костюм.

Планы на игру:
— Вы переигрываете!
— А вы не доигрываете!
Восстановить или усугубить отношения с братом и разобраться в главном вопросе всея заявки: сможет ли Виктор удержаться главным префектом, воспользовавшись своими талантами, или их окажется мало.