Агата не спала уже пятьдесят два часа и останавливаться на достигнутом не собиралась.
Мартин С-23, управляющий "Балета и водки", при всех своих несомненных достоинствах, самым выдающимся из которых было умение с одного удара лбом расколоть глыбу льда на две равные части, пока еще не разрешал сотрудникам дрыхнуть лицом в стойку. А для того, чтобы отупевшие после двух смен на заводе официантки не пытались слиться душой и телом с чучелом крокодила в кабинете счетовода, Мартин заливал в персонал нечто, что по слухам являлось настойкой полыни, а по вкусу напоминало удар наковальней по темечку.
В обычной ситуации, приняв на грудь фирменной напиток шефа, Агата чувствовала себя огурцом до конца смены и еще чуть-чуть, и все это время была бодра, весела, адекватна плюс-минус дрожащие руки и периодические приступы социопатии, во время которых Агату посещала мысль, что возвести в морозильной жертвенный алтарь кровавому богу Мбунту-Разрушителю - огонь-идея.
Но сегодня, после бессонной ночи в Книжном Клубе (одной из тех, когда она начинала жалеть что вообще подалась в эту вашу революцию), идя на собственный рекорд по невысыпанию и сказанным невпопад фразам, Агата проявила сознательность, и понимая, что ей требуется что-то посущественней, проапгрейдила мартиновскую настойку при помощи молотой гвоздики, Вустерширского соуса и жидкости для розжига мангала.
Теперь Агата чувствовала себя бодренько.
Настолько бодренько, что от дружеского похлопывания по плечу ее подбросило разжавшейся пружиной, потом она на автопилоте оттараторила страницу "предложение дня", и только после этого приветственно улыбнулась Шеймусу, зашедшему проверить караульную, пока не стемнело окончательно.
- Угу, - отозвался смотритель и стал медленно пятиться от Агаты, очень явно и обидно опасаясь повернуться к ней спиной. - Гляжу, у вас тут все путем. Ну, ежели что - стучите.
- Не переживай, начальник, - авторитетно кивнула С-64, - не первый раз в дозоре. А хотите, будем перестукиваться просто так? Можно обсуждать книги, или провести викторину, или рассказывать страшные истории! А вы слышали эту жуткую легенду про рояль цвета мов и князя белок?
Промямлив что-то неразборчивое, Шеймус скрылся с горизонта. Агата вздохнула, выстучала морзянкой на пробу "вы точно-точно не хотите викторину?" по трубе, которую указали в качестве средства связи, и так и не дождавшись ответа, немного раздосадованная присела в сбитое из старых ящиков кресло-качалку.
Сквозь настежь распахнутую дверь ей было видно, как стремительно темнеет небо. Скоро должен раздаться сигнал ночного времени, с которым весь окружающий мир погрузится во тьму. От кого было сторожить коллективное имущество в час, когда все равно никто не кажет носу из-под одеяла - загадка номер один. Загадка номер два - что они вообще сторожат. Номер три - где черти носят ее напарника.
Агата по привычке проверила уровень керосина в светильнике под потолком и наличие аптечки, веревки и аварийных химических факелов. К несению бессмысленной вахты во имя цветного порядка, чтоб его моль сожрала, все готово.
На фоне догорающего всеми оттенками серого, как в плохом дамском романе, заката четко вырисовалась мужская фигура. Агата сощурилась, присматриваясь к силуэту, и возвела очи горе с тихим "Манселл, миленький, что я тебе сделала?"
- Добрыйвечерчуднаяпогоданеправдалирадавасвидетькакпоживаетеспасибо, - на одном выдохе пробормотала С-64, уставясь в пол. Прошлый печальный опыт научил ее, что если не выжать из себя подобие этикета, все будет значительно хуже. Хотя казалось, куда еще.

Всякая девочка, даже та, что под метр восемьдесят пять ростом и чей средний годовой индекс собственноручно умерщвленных во имя лучшего порядка граждан составляет примерно 11.3, глубоко в душе - нежная зефирка. А незамужние зефирки чуть за тридцать, до розовых соплей влюбленные в своего непостижимого и сурового босса, очень не любят, когда им напоминают про возраст, семейный статус, биологические часы и всю муру.
- А бабуля говорит, что я - заебца отпадная чикуля тель кель, и что штрихи во время променада и на дансингах должны друг с другом гаситься за право проводить меня до порте дю мейсон. Конец цитаты.
Агате никогда не надоедало наблюдать за тем, как кто-то впервые сталкивается с активным вокабуляром мадам Симоны. В жизни и в труде бабуля изъяснялась как хозяйка портового борделя с поправкой на увлечение Полем Верленом и устаревший уже лет как шестьдесят сленг неблагополучных кварталов, который Симона пронесла сквозь все жизненные невзгоды.
- Это я тому, господин Освальд, что ваши замечания о достойных спутниках жизни не очень-то уместны. Спасибо, дела у меня неплохо. Или, как выразилась бы бабуля, ля ви весьма ништяк.
Агата думала об этом каждый раз, когда суровый мир выплевывал ей навстречу С-10, но так и не смогла выработать наиболее оптимальной стратегии при взаимодействии с ходячим кодексом правил. С одной стороны, ей было его жаль, как жаль маленькую промокшую дворняжку или одинокого старика. После первой совместной сверхурочной разнарядки на уборку кладбища - во время которой Освальду удалось взгромоздить ей на голову погребальную урну и заставить промаршировать так две мили по периметру во имя королевской осанки и потому что он бешеный психопат на службе хороших манер - после этого случая Агата озаботилась расспросить людей и знала теперь про классовое падение. Очевидно, что вся эта его повернутость на правилах и манерах высокоцветных - банальнейшее замещение. Система найдет подход к каждому и каждого сломает на свой лад. Если у Освальда болевые точки расположены не там, где у большинства, это не повод не считать его жертвой той мясорубки, которая пожирает жизни самых незащищенных, урчит и просит добавки.
Но потом он вдруг отмачивал что-то в стиле блядских фарфоровых чашек на блядском ночном дежурстве и Агатино сочувствие растекалось между прогнивших досок складского пола.
“Вот же снобская задница,” - подумала она, и улыбнулась широчайшей из улыбок.
- Спасибо, не откажусь. А у меня есть пирог из почек. - Агата достала из брючного кармана бумажный сверток, и аккуратно развернув салфетку, положила в центр импровизированного стола нарезанный на тонкие краюшки серый ломоть. Фирменное семейное блюдо, они с Симоной называли его “пирог-омоним”, потому что какое мясо в сером доме, вы серьезно? Липовые почки, липовый пирог, и множество других вещей в жизни Агаты - такая же отборная липа. Мда, она начинала всерьез подумывать, не переименовать ли его в “пирог-рефлексия”.
- Последний раз я играла в крокет в шестнадцать лет, - сообщила Агата скучным голосом, подтянув колени к подбородку и слегка раскачиваясь корпусом, так что кресло-качалка пошевелилось и издало ужасающий скрип. - По итогам турнира мне выдали значки “Победитель чемпионата” и “Агрессивная”, и еще заставили подписать бумагу, что я никогда не буду играть в крикет с живыми людьми. Так что простите, вы же понимаете - правила.
Снаружи прогудела сирена, извещая о начале ночного времени. Хотя фактически ничто не изменилось, Агате захотелось пододвинуться поближе к теплому кругу света, в центре которого горела под потолком керосинка. Призвав на помощь всю силу воли, С-64 заставила себя оставаться на месте, только крепче обхватила колени руками, вглядываясь в черноту ночи за окном.
- Господин Освальд, а вы в детстве играли в игру “кто дольше простоит в сумерках”? Я вот ужасно ее любила.
Ну еще бы Агате не любить единственный вид деятельности, где у серых и цветных были равные шансы. Ночной Ужас, великий уравнитель, спасибо тебе за немножко демократии.
- А вот вам викторина, вопрос на миллион. Как думаете, что мы тут охраняем?

Чай на вид, на запах и даже на вкус был похож на чай. Это фрустрировало. Агата редко пила чай со вкусом чая, обычно предложение недели в сером квартале напоминало смесь еловой тырсы с полиролем для мебели. С-64 не могла отделаться от мысли, что с напитком Освальда что-то не так, как будто камердинер настаивал его помимо листьев на концентрированном конформизме и дистиллированной манерности. Новая линейка вкусов: теперь с ароматом хроматического превосходства.
Словно в подтверждение своих мыслей Агата почувствовала чужеродный позыв расстелить на коленях салфетку, оттопырить мизинец и ненавязчиво ввернуть в разговор слова “покуда”, “всуе” и “пейзане”. С этим надо было срочно что-то делать.
Взяв свой ломоть пирога, С-64 в два укуса отправила его в рот, с шумом хлебнула чаю и стала вдумчиво пережевывать сладковато-терпкую смесь. Когда Агата была маленькой, мама запрещала ей есть и пить одновременно. Прости, мама, но это для дела.
- Фпафипо, это фемейный фецепт. - С набитым ртом сказала Агата, все еще чувствуя, как невидимые белые перчатки этикета обхватывают ее запястья и медленно ползут по руке, прокладывая себе путь вверх холодными щупальцами снобизма. - Мофете спрофить инфтрукшию по прифотофлению у мафам Фимоны, ефли понрафилошь. Только не ферьте, ефли она скафет, фто пофлетний фекретный инхретиент - это любофь. - Агата наконец насытилась тонкостями вкуса чайно-пироговой кашицы, и закончила по-человечески. - Секретный ингредиент - подливка от гусиного паштета.
Вот теперь другое дело. С-64 снова чувствовала себя собой - дьявольски уставшей женщиной в рабочем комбинезоне и без каких-либо намеков на великосветский высокий штиль. Шарман, как говорят братья-пролетарии.
- Выигрывала бы часто - не разговаривала бы сейчас с вами. - Агата инстинктивно подобралась, когда Освальд отошел за керосинкой, оставляя ее в условном одиночестве. - Но из самого процесса я многое для себя вынесла. Включая детское заикание.
С-64 сделала еще один глоток, в этот раз - бесшумно, в благодарность за лампу. С ней стало даже немножко теплее.
- Будет вам скромничать. Что, в тот раз в доме Стризовых вы тоже не практиковали безрассудство и необоснованный риск? - Вспомнилась серой одна из первых их совместных разнарядок. - Ну да, эта история с газовой горелкой, резиновым утенком, ведром бурбона и китобойным гарпуном - совершенно рядовой случай. Что вообще могло пойти не так.
Этим-то общение с С-10 ее всегда и выносило: несоответствием заявленного и действительного, упаковки зануды с отутюженными шнурками, и неожиданно адекватного поведения. Агата не знала, чего ожидать от Освальда, а она любила определенность. Ей важно было раз и навсегда решить: жать человеку при встрече руку или сразу выписать в челюсть. Амбивалентный Освальд болтался где-то посредине и очень этим ее нервировал. Еще немного, и незамутненная Агата стала бы одновременно пинать его по голени, обнимать и делать книксен - проще так, чем разбираться в этих его смешанных сигналах.
- В черном ящике может оказаться все, что угодно, на то он и черный ящик. Пустота, дохлый кот, полное собрание запрещенных предметов, коллекция шапочек для душа, глиняная армия, десятилетний запас мыла, или много маленьких черных ящичков. И все это добро обязательно надо охранять, потому что пустота расползется, или никто придет посреди ночи, и утащит дохлого кота. Чувствуете возложенную на нас ответственность? Аж дух перехватывает.
Агата могла нести такую пургу с совершенно серьезным лицом, но сейчас пожалела Освальда, и выдавила кривое подобие улыбки.
Неписанные заветы каждого, кто расшатывает лодку: зачеркнутое - перепиши, закрытое - открой, запрещенное - такого слова нет.
- А идемте посмотрим на вашу пустоту?
Подло узурпировав керосинку, С-64 решительно двинула в сторону складской двери. Освальду надо было выбрать, с кем он хочет остаться: со сгущающимся сумраком, или с ковыряющейся кусачками в навесной амбарной цепи Агатой.