Стоило порадоваться - у мальчишки хватало наглости и безрассудства, чтобы не понимать, в какое пекло он лезет. Многие из амбициозных политиков до Финнегана и даже до Гранта презирали глупость: напыщенные кретины, конечно же, воображали политику шахматной игрой, а себя - непревзойденными гроссмейстерами, и как водится, заигравшись, неизменно позволяли загнать себя в угол. У Гранта не было иллюзий на сей счет. Политика никогда не имела ничего общего с шахматами - слишком уж многое в ней зависело от стечения обстоятельств. Случайные эмоциональные порывы, случайные совпадения и случайно неудачный выбор времени столкнули в пропасть больше префектов, чем хитросплетения тяжеловесных тактических комбинаций.
А еще больше карьер было разрушено благодаря глупости. Нет, глупость он уважал. В конце концов, именно благодаря ней он знал, чего ожидать от этого молокососа, еще не дожившего до теста, но уже имевшего вполне конкретные планы.
- Конечно, знаю, Финнеган, - сидевший за столом префект задумчиво пожевал губу, задержав ручку над ежедневником. Вид у него был такой, будто пережевывал он не столько губу, сколько некую назойливую мысль. Спустя пару секунд он, наконец, поднял глаза на юнца у порога и взглядом указал ему на стул напротив. - Твои родители очень гордятся тобой.
И не забывали при случае напомнить об этом окружающим. Очевидно, это свидетельствовало о том, что знали они своего отпрыска из рук вон плохо - по мнению самого Ультрамарина, любой, кому не посчастливилось провести в компании Денима-младшего добрые пять минут, охотно оправдал бы любой способ его убийства. Конечно, избавиться от опасного мальчишки, который имел все шансы положить конец его карьере, прямо в своем кабинете Грант не мог. Но варианты уже прикидывал.
- Чем могу помочь, Финнеган? Хочешь внести какое-нибудь предложение? - добродушный тон старика был обманчивым. Устройство Коллектива было идеальным - это знали даже дети. Равно как и то, чем грозило любое предложение улучшить основы, на которых строилось идеальное общество. Грант не был склонен недооценивать своих врагов и именно поэтому желал пораньше узнать, насколько туп его конкурент. В крайнем случае, ничто не мешало ему обратить сказанное в шутку.

Значит, он все-таки был непроходимо глуп. Удовлетворение Гранта от осознания этого факта было достаточно велико, чтобы перекрыть раздражение от нахальства этого щенка. На его месте префект поостерегся бы делать своим врагом одного из самых могущественных людей Смарагда, когда до теста Исихары был еще добрый месяц. Разумеется, сам тест обжалованию не подлежал, потому методики его были прописаны до мелочей, а сотрудники НСЦ беспристрасны и совершенно неподкупны... В недостижимом идеале. На практике все было намного сложнее.
- Вот, значит, как, - Ультрамарин даже не повел бровью, словно Финнеган и не оскорбил его только что: показать сейчас слабость означало дать Дениму то, за чем он пришел. Грант же не был намерен заканчивать партию столь очевидным образом. На следующие несколько секунд он, казалось, вообще перестал обращать на юношу какое-то внимание и, сосредоточившись на ежедневнике, невозмутимо зачеркнул в нем последнюю строчку, в которой его мелким, отчетливым почерком значилось: "Ф.Д., 95%+?, п.п.". Насколько знал Грант, подобные записи вели и другие в совете, и звания "п.п.", что, конечно, означало "претендент на префекта", удостаивались немногие. Ультрамарин не пытался скрыть написанное, а спокойствие, с которым он вычеркнул молодого человека из личного списка врагов, достаточно громко говорило о том, что собой представляет отныне Деним в его глазах.
Префект откинулся на спинку кресла и, смерив посетителя пристальным взглядом, позволил надменной улыбке тронуть его губы. Мальчишка с его павлиньей гордыней, кажется, уже с трудом сдерживался, чтобы не начать откровенно бахвалиться обещанным ему будущим. Он был на грани фатальной ошибки, для совершения которой было достаточно легкого толчка. И Грант знал - ничто так не выводит самодовольных людей из себя, как пренебрежение их заслугами.
- И что дальше, мальчик мой? Ожидаешь, что я поздравлю тебя с твоим воображаемым успехом? - тон добродушного старика не исчез, несмотря на явную смену репертуара. Не исчезла с лица и презрительная улыбка. - Думаю, мы оба знаем: пускать пыль в глаза - единственное, что ты можешь. Если бы ты представлял из себя что-то еще, я бы давно знал об этом.

То, что говорил Финнеган, на первый взгляд вообще не имело смысла. Здравое рассуждение приводило к единственному возможному выводу: мальчишка просто треплет языком. Пытается самоутвердиться, а возможно, притворяется идиотом, чтобы усыпить его доверие и в решающий момент вонзить ему нож в спину, спихнув со взятого с таким трудом кресла префекта. Но что-то в глубине сознания Гранта не давало ему просто пропустить слова Финнегана мимо ушей, отмахнувшись от них как от очевидного бреда. Наглость, с которой действовал молокосос, заставляла подозревать, что ему и впрямь есть на что опереться, если префект решит испортить ему жизнь.
- Умника? Мистером Кротом? - Ультрамарин недоуменно поднял бровь. Затем вздохнул и, открыв один из ящиков стола, нащупал в глубине заветные карточки. Говорить он не переставал, даже зная, что юный собеседник и не подумает к нему прислушаться. Все, что ему нужно было сейчас - это выиграть время. - Признаться, я все меньше и меньше понимаю язык, на котором говорит современная молодежь. Но ты заблуждаешься, Финнеган. Мне есть чем похвастаться помимо пресловутых восьмидесяти семи процентов восприятия, о которых ты столь невысокого мнения, - окинув беглым взглядом карточки на руках, Грант извлек одну из них. - Тиффани. Узнаешь? Мне не хватит цветности, чтобы его разглядеть, но тебе, с твоими хвалеными девяносто пятью с плюсом... Можешь собой гордиться. Ты - один из немногих, кому посчастливилось испытать на себе этот раритет.
Теперь настала его очередь ухмыляться, но Грант торжествовать не спешил. Кто знает, подействует ли вообще на мальчишку эта штука? Старик помахал в воздухе карточкой - не столько издевки ради, сколько желая убедиться, что глаза Денима послушно следуют за пульсирующим перед его глазами пятном редкого даже для высокоцветных синих оттенка. О Тиффани, мощном галлюциногене почти мгновенного действия, знали даже не все цветоподборщики - слишком уж редко можно было встретить того, кому хватало цветности, чтобы попасть под его воздействие. К счастью, Аманда Ультрамарин о нем знала.
Пальцы свободной руки Гранта задумчиво стучали по столу.
- Расскажи мне все, что знаешь об этом... Умнике. Кто такой мистер Крот? И что ты сможешь, когда получишь свой пост?

Пальцы раздраженно-глухо и медленно барабанили по столу, цепкий взгляд остановился на мальчишке, который под воздействием лекарства для высокоцветных превратился в беспомощную куклу. В какой-то степени у Гранта не было иллюзий, когда он только доставал свою карточку: префект понимал, что стоит схлынуть наваждению, как Деним вспомнит все, что наговорил. Ради сохранности своей же жизни ему стоило бы оказаться лжецом. 
Но нахальный молокосос на этот раз говорил правду, и Ультрамарину потребовалось не больше секунды, чтобы принять решение. Глупо было надеяться на то, что убив Финнегана, Грант сможет заполучить его заветный пост. Никто не выбирает свое место в Коллективе. Что ж, по крайней мере, теперь он точно знал, кто делает выбор за всех них.
Другой на его месте пытался бы скрыться за лавиной самооправданий: Коллектив-де способен на большее, чем высокомерный сопляк, принимающий жизненно важные решения, но неспособный даже держать язык за зубами. Ультрамарин не тешил себя самообманом. Ему было плевать на благо Коллектива. Но будь он проклят, если треклятый мальчишка выйдет из его кабинета с улыбкой на лице.
- Конечно, будешь, - неожиданно мягко улыбнулся он сам, приподнимаясь со своего кресла и обходя стол по окружности. Старик положил руку на плечо Финнегану и ободряюще кивнул ему. - Мир уже ждет тебя. Все, что тебе нужно - напомнить ему. Да, Финнеган. Это секрет, который знают все, у кого есть власть: мир не проживет и дня без напоминаний о том, кому он обязан своим существованием. Людям вроде нас с тобой... Но я стар, и мое время подходит к концу. Так сделай это. Напомни миру, кто ты такой. Шагни с крыши Перпл-Тауэр. Будущее ждет тебя внизу.