Чем ближе был час Х, тем сильнее Дэмиан дергался. Он не находил себе места. Проснулся в немыслимый по своим меркам час, особенно для субботнего утра – в девять, влил в себя три чашки кофе, толком не позавтракал и так и подпрыгивал на месте, пока не пришло время им с Арчи выходить из дома. Незадолго до выхода они еще раз все отрепетировали, вновь проговорили план, и на первый взгляд, все у них было схвачено. Однако Дэмиан не мог не волноваться и не прикидывать возможные ходы на тот случай, если что-то пойдет не так.
– Ничего себе так домик. Скромно, ничего не скажешь, – присвистнул он, когда они заступили на дорожку перед крыльцом новой резиденции Виктора. – Предыдущему префекту, должно быть, было жаль с ним расставаться.
Дом, по-видимому, сохранился еще от прадедов Прежних и наводил на запрещенные мысли о призраках, но был в прекрасном состоянии. Два этажа, чердак и погреб – интересно, какой штат прислуги выписали Виктору вместе с этим особняком? Что наводило на следующий вопрос – сколько серых сейчас ошивается рядом и на какую публику им стоит с Арчи рассчитывать?
Ну что ж, довольно скоро они это узнают.
– Готов? – тяжело выдохнув, поинтересовался Дэмиан у Арчи, заступая на крыльцо. – Действуем по плану?

Виктор не нервничал в общем смысле этого слова, но находился в определенном волнительном возбуждении. Утром, когда он, сидя в своей комнате, выбирал рубашку, он потянулся к пуговицам — и уставился на свои указательные пальцы (они подрагивали), а затем поспешно сжал кулаки и глубоко вздохнул.
В нос ему снова ударили по истине серые ароматы. Серые всегда готовили по-особенному вкусно, как-то по-домашнему сноровисто, это Виктор запомнил еще со своего детства, когда мать, усиленно поддерживая свой статус пурпурной знати, раскошеливалась на дополнительных серых в готовку к праздничным ужинам. Сейчас ему, как пурпурному префекту, и без дополнительных трат полагалось столько людей, сколько нужно вовсе не было. Виктор просмотрел всех, кого ему распределили — все они, кроме одной женщины, были распределены еще предыдущему префекту — и от двоих отказался "в пользу городских нужд". Такая формулировка давала ему пару плюсов в негласные записные книжечки (они иногда были весомее балльных), зато несколько совсем уж неприятных кадров отправились на другие места.
К людям — чужим людям особенно — Виктор относился настороженно. Он хотел окружить себя друзьями в том индивидуальном для каждого смысле, чтобы чувствовать себя уверенно и в безопасности. Потому, во-первых, он оставил себе миловидных женщин из тех, что бурчат себе под нос, но дело свое знают. Возраст их уже сильно перевалил за средний, и Виктор мог предположить, что это обстоятельство могло бы уберечь прислугу от лишних слов и действий. Во-вторых, он планировал отпустить сегодня всех пораньше.
И действительно, сперва он отпустил Луизу, которая поддерживала в доме заслуженную им чистоту. В отличие от более привычных домов, этот дом, действительно оставшийся еще от Прежних, нуждался в очень тщательной поддержке. В нем было больше углов и закоулков, много мелких помещений, целое множество... убранства в виде раритетных вещей, не запрещенных Скачками и Правилами. Часть из них этим правилам противоречила (тому пункту, где стоило придерживаться функциональности, скромности и вкуса), однако Луиза задорно подмигнула, улыбнулась, добавив к двойному подбородку еще двойные щеки, и сказала:
— Бросьте, господин Византийский, это же от Прежних. Разрешенное — от Прежних. Это, извините меня, господин Византийский, выставка. Коллекция, если угодно. Городская коллекция, да! — она подняла толстый палец, словно эти слова что-то значили.
Виктор не совсем ее понял, но потратил определенное время на то, чтобы изучить и рассмотреть эту "коллекцию". Ничего особенного или примечательного, конечно, здесь не водилось, только странные вещи, которые, по весомому мнению нового префекта, все же были не функциональным хламом, а не "декором особого смысла". Дольше всего он тогда проторчал около стеклянной бутылки крупных размеров, в которой стояла сухая ветка. Луиза смогла сказать только то, что бутылка была вазой, что можно было понять и по... нет, нельзя было понять. Кто вообще додумался ставить ветки в бутылки?..
Ветки. В бутылки. В большие бутылки, широкие бутылки — с узким горлышком. Прозрачные широкие ОГРОМНЫЕ бутылки с горлышком, в которое едва войдет приличного размера букет (не говоря уже про сухие — сухие! — ветки).
Вот настолько же абсурдными было и прочее наследие Прежних, хотя Виктору очень понравилось оформление стен повторяющимися узорами (их бледно подкрасили общевидимыми цветами) и перила лестницы, ведущей на второй этаж — витиеватые, из темного дерева.
По этой лестнице он спустился затем, чтобы отпустить и остальных, оставив только сестру Луизы — Лауру — она как раз кашеварила на кухне, готовя обед на три персоны плюс перекус на саму себя. Стол был накрыт в солидной столовой, и был настолько крупным и массивным, что после сервировки на троих на нем еще оставалось место для... десятерых? Виктор не был уверен, но как минимум. Зато на узком овальном окончании (почти круглом, раз уж смотреть на троих) можно было расположиться весьма уютно, видя прочих гостей и не беспокоясь об углах.
Овальный стол был самой настоящей находкой, раньше Виктор этого, конечно, не понимал — был слишком маленьким и все равно набил кучу шишек, когда ходил под стол пешком. В буквальном смысле.
Овальность, наверное, тоже была в каком-то смысле наследием Прежних, и за овальный стол Виктор готов был простить им вазу из огромной бутылки.
Он поправил ворот рубашки, расстегнув верхнюю пуговицу. Пиджак остался наверху, в спальне, и Виктор считал себя вполне готовым. К расчетному времени он снова проверил обед, посмотрелся в зеркало, глянул на вытянутые пальцы (указательные все еще подрагивали) и сжал кулаки, глубоко вздыхая.
Заслышав звонок в дверь, он прошел в прихожую, где выдохнул еще раз, повел плечами, и потянул ручку на себя, впуская в дом свет, воздух и пришедших.
— Рад видеть вас в доме префекта, — улыбнулся Виктор, чуть склонив голову в вежливом приветствии. Он пропустил сперва гостей через порог, а затем протянул руку брату и дружески хлопнул его по плечу: начинать нужно было с положительных нот.
После Дэмиана Виктор протянул руку и его спутнику, прилично и привычно скользнув взглядом по значку. Синий. Хорошие знакомства намечаются, однако.
— Виктор Византийский, — представился он со спокойной и вежливой улыбкой, и бросил взгляд на брата:
— Добавить еще одну тарелку? — уточнил Виктор их планы.

Не получив конкретного ответа на свой вопрос, Дэмиан отступил в сторону и занял наблюдательную позицию. По-видимому, он поспешил с выводами. Шестеренки все еще находились в движении, монета вращалась в воздухе, а тысячи возможных исходов оставались все такими же многочисленными. Иными словами, Дэмиан не знал, что ему делать. Он прислонился к стене, почесал стопу о голень и стал молча смотреть, как Арчи и Виктор затанцевали друг с другом, то и дело попутно прислушиваясь – не раздадутся ли шаги здешней прислуги.
Дэмиан подумал, что никогда раньше не наблюдал, как Арчи окучивает людей со стороны. По себе он знал, что тот способен кружить вокруг своей цели хищным лебедем, мастерски при этом заигрывая с Правилами и общественными приличиями, и отогнать его невозможно даже прямыми угрозами. В первую их встречу это едва не довело Дэмиана до полного отчаяния. Арчи умел вещи, которые Дэмиану были недоступны – обворожительно улыбаться по требованию, убедительно блефовать и находить подход к людям без апелляции к собственной должности.
Чего же ждать от Виктора, он не знал. Дэмиан пока не понимал до конца его реакций. Он даже не знал, пришел он к нему сегодня как к брату или как к главному префекту. Слишком много лет прошло. Правда заключалась в том, что они совершенно друг друга не знали. Прямых конфликтов у них с Виктором до того доноса не случалось. Да и донос был местью, скорее, им всем троим, с родителями, но не Виктору в отдельности. Дэмиан, конечно, многое забыл, что-то выкинул из памяти намерено, но на ум не приходил ни один случай, когда они бы спорили, дрались, делили игрушки без участия родителей или проверяли друг друга на прочность в темной кладовке – или чем там таким обычно занимаются обычные сиблинги? Во-первых, потому что Дэмиан был уверен, что сильно огребет от матери, если посмеет что-то такое сделать с братом. Во-вторых, потому что Виктор сам всегда первый уходил от конфликта. Дэмиан даже толком не понимал, как это происходило, но результат был один – лично с братом, в отрыве от родителей, у него проблем не было. Из-за этого он полагал, что если и впрямь вознамерится загнать Виктора в угол, то сможет вить из него веревки.
Не ради ли этого он пришел? Чтобы загнать Виктора в угол в его же доме?
Но пока Дэмиан просто наблюдал, слушал и делал ставки.

— Конечно, отрицаю.
Виктор заложил руки за спину и оперся о стену лопатками. До этого он вновь кивнул в вежливом приветствии, без слов говоря, что знакомство ему приятно, а теперь склонил голову к плечу, с интересом рассматривая Арчибальда. Делал он это с детской еще непосредственностью, оставшейся от любознательного юнца с большим открытым взглядом, и с детской же хитрецой, так свойственной шестнадцатилетним кокетничающим барышням или же будущим сукам.
Впрочем, в возрасте двадцати лет, когда тест Исихары только-только остался за плечами, оставив на лацкане излишне яркое цветное пятно, такое поведение вполне можно было простить. К тому же, Виктор польщенно улыбнулся возлагаемым на него надеждам, хотя мысленно считал, сколько раз их на него уже возложили (положили), желая мягко постелить будущему знакомству. И, по его же мнению (хотя Виктор и не осознавал всех деталей), взгляд этот вполне подходил не совсем дежурным любезностям, которыми им предстояло тут обмениваться. День обещал быть любопытным, и молодой префект с выдохом, в котором брал паузу между репликами, снова поднял взгляд на этого человека-со-взрослым-шармом-но-не-очень-осторожными-репликами.
— Конечно, отрицаю, — повторил Виктор, двинув рукой и кратко поджав губы будто в извинении, что предположение Арчибальда не попало в цель, — я въехал сюда неделю назад и с тех пор ни-че-го здесь не трогал.
Он усмехнулся, приподняв бровь, но речь на этом не бросил, чтобы не подвешивать вопросов.
— Возможно, я бы даже не смог придумать такое банальное слово, как "прекрасная", для характеристики работы, что стоит у вас на окне, — продолжил Виктор, покосившись на вазу, ставшую временным центром внимания, и покачал головой. — Все это, — сказал он с легким сожалением, — выглядит достаточно странно, чтобы приковывать к себе взгляд, но слишком странно, чтобы знать, как к этому подступиться. Вопросов много, господин Азурит, а все ответы в руках знатоков. Не моих, — вывел Виктор закономерный вывод, — а хотя бы таких, как ваши. Дэмиан, как я понимаю, тоже ими пользуется?
За время последних слов, он, вытянув руки из-за спины и мягко погладив одну ладонь другой, прошел к двери, где кликнул Лауру. Этим он избавил себя от необходимости представлять серую высокоцветным гостям, а гостей — от сложностей, связанных с неназванной прислугой. Женщину Виктор предупредил о том, что можно заканчивать с последними приготовлениями, на что получил закономерный ответ, что все уже готово.
— Даже больше, — улыбнулся он, поймав брошенную нить, на которой перебил самого себя, и жестом пригласил всех пройти в столовую: — Прошу, господа. Уверен, — продолжил Виктор, — что даже больше. Все же сегодня мой дом открыт не только самым достойным, но и одновременно самым близким, — припомнил он свою просьбу, — а в этом я тем более не могу не доверять выбору Дэмиана.
В столовой действительно было все готово; все три места поблескивали стеклом бокалов и чистейшими тарелками. Лаура, сложив руки на переднике, стояла поодаль, готовая начать подносить первое; на столе уже стояли закуски. Виктор пожелал обойтись без вычурной роскоши, отдав предпочтение тому, что всегда водилось у них в доме и появлялось на тарелках под руководством матери.
— Любое место, — вполголоса предложил Виктор Дэмиану, уловив возникшее мгновение паузы перед ответом, когда они переступили порог, — как будет удобно. Хочешь, садись посередине.

Дэмиан понял, что напрасно поспешил и задумал подождать, пока опустеет хотя бы первый бокал, однако Арчи решил его поддержать – и как-то весьма неудачно. Кажется, можно было слышать, с каким звуком скрестились взгляды Виктора и Арчи. Все это Дэмиану не нравилось. Очень не нравилось. По-видимому, брат уже распробовал вкус власти, и куда это приведет, предсказать было сложно.
Накануне они с Арчи отработали еще пару-другую (десятков) планов, среди которых был один шуточный – если все быстро полетит к лебедям, тот всегда может станцевать канкан на столе. Однако такими темпами Арчи мог начинать раскидывать тарелки уже сейчас.
Предпочтя проигнорировать изучающий взгляд Лауры, Дэмиан подставил бокал и принялся по-тихому поедать свой суп, пока Виктор и Арчи обменивались какими-то болезненно-вежливыми улыбками и информацией. Обычно Арчи хорошо умел сгладить углы и даже был способен остановить Дэмиана на полном скаку, но сейчас что-то шло сильно не так. Неужто всему виной и впрямь был один неосторожный комментарий, или дело было в напряжении, которые моментально повисало в комнате, как только в нее входило ЦИА? Если подумать, обаяние Арчи либо заставляло людей немедленно растекаться лужей, либо вызывало настойчивое желание немедленно его укокошить. В их первую встречу с Дэмианом умудрились выстрелить сразу оба варианта.
Пока же он сидел тихо, как хороший серый, в ожидании, когда с ним заговорят первым, улыбаясь уголком губ в ответ на взгляды и надеясь, что успеет вмешаться, прежде чем от напряжения возникнет искра.
Ехидный комментарий брата он воспринял по-своему и тихо хмыкнул себе под нос. Недавняя ссора с Арчи еще была свежа в его памяти.
Наконец дождавшись, когда до него дойдет очередь, Дэмиан дружелюбно улыбнулся, отложил ловилку и, подняв бокал, тонко звякнул его о бокал брата.
– Надеюсь, что нет, – усмехнулся он, поболтал вино и пригубил его. – Можно и так, сказать, конечно… Но мы не шпионим друг для друга, если это то, о чем ты подумал.
Дэмиан сделал глоток побольше, дожидаясь, когда брат опустит свой бокал, и в это же время тщательно подбирая слова. Ему не хотелось, чтоб Виктор поперхнулся. После некоторой паузы он решил оставить себе пусть и небольшое, но место для маневра.
Дэмиан поставил бокал на стол, сделал глубокий вздох и невольно принялся накручивать конец галстука на палец.
– Мы пара, Виктор.
Он неотрывно воззрился на брата, а щеки его разгорелись далеко не от вина.

Отредактировано Дэмиан С-64 (2016-05-08 07:03:06)

Наблюдая за реакцией брата, Дэмиан тревожно напрягся и продолжил мучить галстук. Ну вот и пришло время ножниц. Еще со вчерашнего дня он морально готовился к разным исходам – начиная с того, что Виктор с легким сердцем воспримет новость как проявление чудачества, до скорейшей посадки на ночной поезд. На тот случай, если брат выплеснет вино ему в лицо или что-то в этом духе, у Дэмиана еще был припасен вариант: «Хей, иногда мы держимся за ручку и только, Манселл этого не запрещал» и куда более надежный «Я имел в виду цензурные пары, то есть двойки, что ты такое подумал, Манселл правый, ахаха!» с которым ему должен был помочь Арчи. Но в глазах Виктора на какое-то мгновение промелькнула… радость? Которая, впрочем, быстро потухла.
Не успел Дэмиан расслабиться, как брат красноречиво опрокинул в себя целый бокал. Похоже, уровень катастрофичности застыл где-то посередине между «чудачеством» и «поездом». Дэмиан поерзал и тоже принялся уничтожать вино, пусть и не так стремительно.
– Да? – отозвался он на вопрос брата, после чего долго переглянулся с Арчи и наконец, вновь настороженно взглянув на Виктора, произнес: – Ну… ладно… Если только обещаете не драться.
И хоть Дэмиан на самом деле не верил, что мальчики без него устроят мордобой, эта фраза прозвучала несколько серьезнее, чем он рассчитывал. И с некоторой долей изумления – Дэмиан предполагал, что на пару слов скорее вызовут его, первое из которых будет «ты», а второе – «сбрендил».

Все эти короткие взаимодействия, конечно, не ускользнули от взгляда Виктора, который, поднявшись и теперь удерживая равновесие благодаря спинке своего стула, внимательно следил за Арчибальдом и, естественно, братом. Тот факт, что оба шептались, он перенес достойно и только нашел в замеченных жестах невербальное подтверждение заявлению Дэмиана.
Он все понял именно так, как понял, и все понял правильно.
Вот. Значит. Как.
Пропустив синего вперед, Виктор оправил рубашку, выдохнул и вышел следом. И там, в широком коридоре, где они уже имели удовольствие разговаривать об искусстве Прежних, он жестом позвал синего за собой, а сам направился глубже. Нет, он не слышал того, что Арчибальд сказал Дэмиану, но отсюда, из глубин дома, громко вопить было гораздо затруднительнее, чем от самого прохода в столовую — так уж вышло.
Так уж сложились звезды и желания префекта.
Желанием префекта была первая дверь по левой стороне: Виктор щелкнул замком, щелкнул выключателем, кивнул внутрь и сам вошел, плотно прикрыв за собой (за ними обоми) дверь. Свет ламп благородно бликовал на светлом кафеле гостевой ванной комнаты. Безусловно, толчок и ванна — странная компания для разговора наедине, но и разговор у них тоже предстоял достаточно странный.
Чтобы соблюсти конфиденциальность и избавиться от неловкой пустоты, Виктор опустил на унитазе крышку.
Затем, оперевшись коленом на край ванны, он открыл шкафчик над раковиной, раздвинул несколько бутыльков и выудил картонную коробку без каких-либо опознавательных знаков. Вместе с пачкой сигарет он извлек коробок со спичками; пользоваться ими он толком не умел, но больше ничего огнедобывающего в прямом доступе не было. Быть может, стоило заглянуть на кухню, но возвращаться к столовой — пока что — Виктор не имел ни малейшего желания. Сперва он должен был выяснить несколько важных моментов.
Очень важных моментов.
Зажав сигарету губами, Виктор откинул пачку в раковину — та шлепнулась на сухую глянцевую поверхность и пару раз прошуршала по вогнутому рельефу вверх и вниз, пока не замерла над сливом. Арчибальду Виктор сигарет не предложил, но по жесту было ясно: "хочешь — бери, в данный момент мне очень сильно наплевать".
Он вообще на синего в тот момент не смотрел, потому что возился со спичками. Сперва никак не мог выдавить коробочку, потом не сразу сумел выцепить тонкую лучину дерева, затем чиркнул раз, два, промахнулся, сломал, откинул, вытащил новую и снова попытался зажечь огонек. Вышло только с седьмого удара по шершавой боковине — что-то зашипело, вспыхнуло, едва не потухло, но все-таки разгорелось — и Виктор затянулся, замерев на несколько секунд с языком, зажатым в ожидании между губ.
С сигаретами он дело имел куда чаще, чем со спичками; такой вот парадокс.
Крепкий (слишком) табак тут же вцепился в легкие и отдал шумом в голову, наложившись на вино. Виктор сумел подавить удар кашля: выбирать не приходилось, и организм постепенно сдавался под натиском неизбежности, привыкая и находя свою прелесть в крепкости курева. Дым Виктор выпустил в сторону окошка вентиляции под самым потолком и потерянно опустился на край ванны.
Уже отточенным движением сбил первый пепел.
Поднял затуманенный мыслями взгляд на Арчибальда.
— Давай сыграем в игру, — таким же затуманенным голосом предложил он, сходу сбиваясь на "ты" по причине, которую и сам бы не смог облечь в лаконичную формулировку: слишком уж много сложилось факторов. — Я очень вежливо попрошу тебя убрать с лица эту твою, — Виктор сделал движение кистью, которое должно было, видимо, пояснить, о чем речь, — "рабочую"... "умелую" улыбку, а ты не станешь строить из себя хозяина положения и просто исполнишь эту маленькую просьбу.
Он зажал сигарету губами, быстрым вдохом втянул в себя новую порцию дыма и перебрал рукой похолодевшие уже подушечки пальцев, четко осознавая, что информации чертовски много и, одновременно, невероятно мало. Виктор в тот момент подумал (он прикрыл на миг глаза, чтобы сосредоточиться на опьянении), что если Арчибальд снова растянется в льстивой лыбе и скажет какую-нибудь гребанную ускользающую ересь, сам он, Виктор, сорвется и разрыдается прямо здесь, в этой ванной, прямо перед ним, этим синим, а потом...
А потом.
Потом он обязательно что-нибудь сделает.
— А теперь, пожалуйста, — перешел он к самой просьбе, сделав на этом "пожалуйста" весьма искренний и почти надрывный акцент, — убери эту улыбку со своего лица. И скажи, как давно вы... — Виктор прервался, чтобы точно скопировать интонации Дэмиана, — ...пара.

Виктор скривил губы, позволив себе бросить на Арчибальда взгляд, полный сомнения либо в отсутствии сарказма в сказанном, либо в умственных способностях синего. Выбор он сделал в пользу первого варианта и едва удержался, чтобы не передразнить.
...тьолька ляди етього миня сюдя зьвяли, гьспдин плефект.
Тьфу.
Долгий взгляд Виктор сопроводил долгой же и красноречивой паузой, за которую и боролся со своими внутренними позывами. Одна сторона говорила ему: "не делай этого, ты же Префект", а другая шептала: "ты же хочешь этого, ты же хочешь этого", но натолкнувшись на пронизывающе-спокойный взгляд синего, Виктор выдохнул, как недовольный кот и скосил глаза на грудь. Рубашка Арчибальда подрагивала в такт сердцебиению, и Виктор не мог не отметить, что удовлетворился этим проявлением чужого напряжения. Потом взмахнул сигаретой.
— Терпеть не могу дым в помещении, — произнес он поясняющим тоном.
Ты правда не понял?
Ты что, издеваешься, да?
Издеваешься.
Нет, этой ванной я не пользуюсь, если ты не догадался. Именно поэтому мы заперлись в ней, а не на втором этаже.
Могли бы пойти и на улицу, но да, мне чертовски не хочется курить на людях, и ты теперь об этом в курсе, но это знание наверняка для тебя достаточно бесполезное, если только ты не собрался сесть за машинку и начать вести колонку о здоровье. Еще вопросы?..
Еще вопросы, господин Арчибальд?
К невысказанному монологу вопросов ожидаемо не возникло, а вот у самого Виктора они появились. Месяц, это ведь уже после того, как объявили повышение порога, не самое удачное время для того, чтобы переводить отношения на новый уровень, разве нет?
Или, наоборот, весьма и весьма удачное?
Ты что, Арчибальд, его утешал?
Это подло.
Что тебе, мать твою, надо?
Виктор стиснул зубы, выдыхая дым через нос, потом снова поднял взгляд на синего, яркие глаза которого моргали на лице раздражающе-цветными пятнами, отвлекая от мыслей.
— Я ничего, — сказал Виктор, будто озвучивал принятое решение; почти так и было. — Я ничего, — повторил он, — не стану делать без его ведома и желания. Я не имею ничего против и, более того, готов подружиться, насколько это будет возможно и если нам не будет причин ссориться. Я буду исходить из самых положительных ожиданий, Арчибальд, — затянулся он, — но если окажется, что ты каким-то образом используешь, — Виктор скривился на этом слове, — Дэмиана... Я приложу все усилия, чтобы ввести его в курс дела; все усилия, чтобы мне было, исходя из чего действовать.
— Пойми правильно, — сказал он, отделяя фразы интонациями, — пожалуйста. Я нашел брата, и я хочу его. Чтобы он у меня был. Чтобы у него все было. Понимаешь? Дэмиан для меня — приоритет. Если что-то пойдет против него, — Виктор сбил пепел, — я встану рядом. Я очень не хочу, чтобы что-то шло против, и я надеюсь, что лично ты не идешь.
Высосав сигарету до конца, Виктор вытащил коробку из раковины, дернул рукоятку, включая воду, и сунул окурок под струю. Следующим движением он вновь погрузил помещение в тишину, прервав дробившийся о керамику шум.
— Это не угроза, не ультиматум и даже не предупреждение. Даже не лично тебе. Возник... прецедент, и я решил, что тебе стоит знать мое мнение.

Отредактировано Виктор Византийский (2016-05-13 01:33:20)

Виктор вновь посмотрел Арчибальду в глаза и неожиданно даже для самого себя успокоился. Он поднялся с края ванны и сделал это с таким достоинством, что позавидовал бы самому себе, если бы глянул в тот момент в зеркало. Он так же разгладил несуществующие складки, как это сделал сам Азурит, и произнес:
— Это ваши слова, господин Арчибальд... — Виктор явно относил свой ответ к реплике об умственных способностях Дэмиана. Он о них не то что не заикался, но даже и в мыслях не имел, восхищаясь родом занятости Дэмиана и всем набором черт, помогших ему этот род занятости себе приписать. Но в словах Арчибальда Виктор услышал попытку защититься. Неуклюжую — на его личное восприятие — но тем и ценную, потому что защищал Арчибальд вовсе не себя, это было очевидно.
Это отвечало на все вопросы гораздо лучше, чем произнесенные вслух слова.
Именно поэтому новый комок в глотке, вспухший на последних репликах синего, Виктор проглотил с тем же усилием, с каким глотал недавно вино. Кадык едва не вспорол ему кожу на горле (так Виктору чувствовалось), и он прикрыл глаза на короткий миг, чтобы затем снова поймать чужой взгляд.
Полегчало.
— ...а не мои. Если вы не способны на нечто подобное, это ставит под вопрос лично ваши профессиональные качества, а так же степень слепости доверия, которое, знаете, — Виктор вздохнул, переводя дыхание, — в человеческой натуре может доходить до абсурда. Но ваши с Дэмианом отношения (до определенной степени) — не мое дело, а опустить планку, которую я имел неосторожность поставить достаточно высоко, мы с вами еще успеем. Гораздо важнее, — Виктор лизнул губы, — что вы не хотите чего-то подобного. Это я увидел.
Виктор прошелся языком по кромке зубов, счищая прогорклый вкус табака, убрал пачку сигарет обратно и плотно прикрыл дверцу шкафчика. Сложно было сказать: просто он их там держит, или все-таки прячет. Прятать было не от кого, хотя детские повадки, возникшие от жизни с родителями, все никак не удавалось изгнать. Виктор предпочитал считать, что сигареты он убрал.
Бросив на Арчибальда новый взгляд — юношеский, почти, казалось бы, обиженный — Виктор протянул синему для рукопожатия свою руку, слегка повернув ее ладонью вверх. Предлагал мир, хотя и был готов его не получить.
—  Прошу прощения за эту... сцену. Это, вероятно, усложнит наше общение, — предположил он, умозрительно оглядываясь на произошедший разговор, — но мне нужно было знать. Я буду рад, если мое мнение вы действительно учтете. Оно может оказаться вам полезным, — пообещал Виктор свою помощь. — Если вдруг что.

Отредактировано Виктор Византийский (2016-05-17 18:13:25)