Стах стоял в сторонке вместе с остальными зеваками и потягивал сигарету. Смотрел он на происходящее отстраненно-отсутствующе, не с таким азартом, как сочувствующие или ужасаюшиеся, и флегматично думал о том, какую роль в его судьбе играют совпадения. Странное дело: вчера он в очередной раз сорвался на немощного, но очень языкастого с подагрой, выдворил его из кабинета, чуть не разбив ему нос и заодно остальные кости, потом поругался с цветоподборщиком; тот начал угрожать, что подаст на него жалобу (в который раз уже?), лишит рабочего места, если тот продолжит яро защищать право на спокойное бытие подальше от пациентов и осточертевшего приемного кабинета. Потом он успел разругаться с новыми соседями из квартиры снизу, и к вечеру оказался в этом районе — хотелось выпить и что-нибудь натворить, все равно наутро был бы выходной. Теперь Стах стоял в толпе зевак рядом с трупом, прекрасно понимая, что СУДейцы опомнятся и начнут опрашивать всех попавших в поле зрения для отработки своей версии, дымил сигаретой и оценивал картину происходящего.
Он не мог вызваться для помощи, тем самым привлекая к себе ненужное внимание, и задавался только одним вопросом: какого черта он здесь все-таки делает, не пора ли бросить сигарету в урну и уйти домой отоспаться? Что-то подсказывало, что нет, не пора.
Нечто в происходящем напоминало ему о событиях четырехлетней давности, когда он еще учился в Академии, страдал от перманентной тленности бытия и просто хотел заняться чем-то важным, а тут, понимаете ли, убийство, причастность Сафлоров под вопросом. Да и сам Стах по какой-то причине не мог отвести взгляд от трупа: глаза открыты — прямо как у Бордо. Может, этого тоже двинули в затылок каким-нибудь молотком. Да и кисть отрубили — или отрезали. В посмертных травмах Стах не разбирался от слова совсем, но раз кисть согнута — значит, отрезали уже у мертвого. Вопрос, зачем.
Было в этом ощущение постановки. В тот раз труп тоже нашли в довольно людном месте, еще и записка была. Может, здесь тоже какая-нибудь есть. Если зеваки не затоптали улики.
Окурок отправился в урну у порога дома, а сам Стах продолжал смотреть. На сигарету, на кисть, до этого воткнутой — зачем напрягаться, если ты просто хочешь избавиться от трупа? Он бы так не поступил.
Он уже хотел развернуться и сойти с крыльца, пойти дальше, как в утреннем солнечном свете блеснул значок на груди убитого. Красный. Прямо как в тот раз.
Это заставило Стаха остановиться.

А вот сам СУДейский цветоподборщик был оранжевым. Его значок был слишком ярким пятном при такой пасмурной погоде. И вызывал у Стаха кучу вопросов: например, почему одет не по форме — у СУДа, как знал Сафлор, не было штатных цветоподборщиков, поэтому всегда вызывали участкового на осмотр трупа. Стах и сам однажды выезжал со своим, а потом мучился с выписками вроде заключения о смерти и прочим бумагомарательством. Значит, этот мужчина вполне мог и не быть, хотя вел себя так, как и положено. Вот и бланк, вот и просьба о ручке…
...И тут Стах вспомнил. Да, однажды они уже виделись. Патологоанатом, как раз из тех студенческих времен, когда был убит Бордо, а следом и еще люди. Вот тогда Стах был на опознании тела, на даче показаний. Этот забавно картавящий оранжевый, пожалуй, был единственным состоящим на службе в СУДе человеком, что не пользовался возможностью строить всех и всюду. Видимо, потому, что все остальные строили его — эвона как отбрили при попытке осмотреть руку. И, видимо, именно из-за ассоциаций на убийства Мясника его и вызвали — как того, кто уже сталкивался; исключить вероятность возвращения маньяка.
— Да, найдется, мистер Смо…
Стах осекся. Во-первых, ему не хотелось оказаться узнанным вот так сразу — если СУД действительно связывает новый труп с предыдущими убийствами, Сафлоры снова могут оказаться в поле зрения. Впрочем, внимание к нему патологоанатом уже привлек — значит, когда будут брать свидетельские показания, Стах никуда уже не сможет деться. Во-вторых, он просто не помнил фамилии мужчины, а имени — тем более.
— Смоловый, — закончил он, раскрывая сумку. С ней он постоянно ходил на работу, потому сначала пришлось вытащить несколько вызовных бланков и выписок, что он взял на дом, не желая торчать в кабинете больше положенного с очередью из тех болезных, что все равно надеялись на сострадание даже во время отсутствия врача. Наконец ручки нашлись на самом дне сумки — надо бы класть их в отдельный кармашек, подальше от бутыльков со спиртовыми настойками, бумаг и прочей мелочи.
— И как же вы без цветоподборщика работаете… вас повысили? — как бы между прочим заметил Стах, протянув письменные принадлежности мужчине.

Отредактировано Стах Сафлор (2015-12-09 14:36:27)

— А мне кажется, я знаю, почему прислали именно вас, — Стах вздохнул. Ему было понятно, что так просто СУДейский служащий не вскроет суть собственного дела, если речь шла о конспирации, конечно. Поэтому ему оставалось разве что подтолкнуть разговор, заставляя его течь в нужном русле — все равно его тут задержат, опросят. Нужно узнать, что уже известно офицерам, что известно самому мистеру Смольному.
Тот был оранжевым и вполне мог послать на четыре известные переменные слишком приставущего красного, но Стах помнил, как тот относился к нему, когда они находились в морге — без излишнего драматизма, так присущего всем, кто стоял в цветоиерархии чуть повыше него.
Почти все население Смарагда, если быть честным. Спасала только косвенная принадлежность к НСЦ.
— Помните, в прошлый раз вы тоже работали над похожим делом, только не в поле. Убийства Мясника. Есть тут схожесть — и картинно обставленное место преступления, и жертва с красным значком, осталось только записку обнаружить. Правда, такая была только в первый раз… так что вы исключаете новое появление маньяка. Или, может, у него подражатель завелся.
За всеми этими рассуждениями Стах совсем забыл убрать бланки обратно в сумку, поэтому резко впихнул обратно их только после того, как закончил свои рассуждения. И глянул на констеблей — может, они действительно что-нибудь обнаружили? Глядишь, и жизнь станет интересней.
Им повезло, что Стах умел говорить тихо. Подобные предположения взбудоражили бы местную публику, что точно бы запаниковала, разгорланилась и помешала бы работать остальным.
Только одного Стах не понимал: что он здесь все-таки делает и почему до сих пор не уходит. Вроде объяснения есть, а интереса не так и много, чтобы стоять аки двадцатилетний мальчишка и восторженно внимать происходящему.

Вот и какого черта Стах не держал собственный язык за зубами? Он успел трижды чертыхнуться про себя и посмотреть на мистера Смольного с немалой дозой осуждения — как бы тот ни был взбудоражен и как бы ни любил свою работу, умение держать себя в руках было слишком важным при оценке им, Стахом, новых (или не очень) знакомых. А самому Стаху следовало предвидеть такую возможность и держать контроль над делом в своих руках, пока не случилось чего-то действительно непоправимого.
Например, появления констеблей, разыскивающим нулевого пациента, источника заразы о слухах. Разве нужно, чтобы охальные зеваки затоптали место преступления, и без того изрядно попорченное? Хорошо хоть не дубинками гонят, а могли бы.
Но пока у Стаха время было.
— Вы меня можете вспомнить как раз с предыдущего расследования, — еще тише заговорил он, — когда сужали круг подозреваемых, в первый раз среди них был Сафлор-младший. Я его старший брат, учился тогда в Академии и приходил на опознание тела, вы мне провели увлекательную экскурсию по моргу и поделились знаниями об анатомии, — Стах невольно улыбнулся. Тогда оранжевый действительно был единственным адекватным человеком среди всех СУДейцев, и каким бы балаболом тот ни оказался сейчас, то теплое отношение к студенту забыть было сложно. Да и какой медик получится из человека, практически ничерта на практике не знающего об анатомии человека? Кажется, именно такую фразу тогда обронил мистер Смольный, демонстрируя свою незабвенную коллекцию. — Сейчас работаю здесь неподалеку помощником цветоподборщика, отчислился из Академии, вот и… — Стах вздохнул, — возвращался вчера с работы, заглянул в бар, а здесь снова труп. Забавная история выходит.
— А вы кто вообще? — поинтересовался подошедший к ним констебль, наконец разыскав глазами злосчастного нулевого пациента. Ну, теперь без подозрений Стаху точно не удастся уйти. День с самого утра обещал быть интересным и выматывающим.
— Поищите записку, — он подмигнул Джеймсу, — и обязательно расскажите, что обнаружите при вскрытии, хорошо?

Следующий час Сафлору пришлось провести в зале ожидания — следователь так и не явился, все еще находясь на осмотре тела, а потом он был слишком устал, чтобы вытрясать из Стаха всю душу. Новых деталей ему узнать не удалось, но хотя бы отпустили с миром, обещая вызвать на допрос на завтрашний день, и выдворили из кабинета.
И прошло бы все по обкатанным рельсам — Стах вернулся бы домой, вглядывался бы в темно-зеленую карточку, снимающую похмелье, и уснул бы, если бы не мысли, мучившие его. Хотелось вернуться в тот шумный квартал, подумать — не упустил ли он чего, может, заметить новые детали. Но сыщик из него был плохим, впрочем, как и любящий людей служитель добра. Поэтому он решительным шагом направился в то место, что любой непосвященный назвал бы обителью зла, а именно — в СУДейский морг.
Стах надеялся, что обнаружит патологоанатома именно там. И постучался; вошел, не дождавшись разрешения.

Стах немного растерялся. Он и вправду находился в святая святых — в морге СУДа, месте, куда не стоило так просто соваться, если не хочешь навлечь на себя подозрений в попытке испортить улики. У Сафлора еще в студенчестве завелась неприятная для некоторых манера не стесняться входить к коллегам. Конечно, патологоанатомы не были ровней цветоподборщикам, но как помощник Стах прекрасно понимал положение собратьев по несчастью — стоматологов, патов, помощников и самого Смольного в частности. Определенные знания должны были быть, как и навыки, а оплачивалась такая занятость в разы меньше; и никто не желал делиться секретами с новичками в профессии, как это делали профессора в Академии, поэтому доставать информацию приходилось самостоятельно. Стах был готов поспорить, что любой медик без должного образования самообразовывался куда лучше, чем те детки, кому просто повезло с цветовосприятием и рекомендациями.
— Позволите? Из интереса и любопытства. Вы были единственным человеком, что в свое время подпустил меня к столу и даже провел небольшую экскурсию, — очаровательно улыбаться Стах не умел, но это сглаживал тон, полный уверенности, вежливости и уважения. — Меня только что отпустили ваши псы, перенесли допрос на завтра.

Отредактировано Стах Сафлор (2016-03-28 20:45:19)