Выспаться ночью как следует так и не удалось; Дэмиан ушел на утреннюю смену, и утром выглядел крайне измученным, заставляя Маттиас в очередной раз напомнить себе, что иногда стоит засунуть все свои опасения себе в задницу и сидеть тихо. Письмо от отца ясно говорило, что с ним все в порядке — по крайней мере, покидал город он по своей воле, просто в спешке. Планы изменились. А его сын был малолетним идиотом.
Сам Перванш честно собирался после работы поспать час, приготовить ужин Дэмиану, как следует перед ним извиниться, но планам не суждено было сбыться — стоило ему наконец уснуть (до спальни он так и не дошел, рухнул в гостиной, как раз Дэмиан белье не убирал), как в дверь постучали.
А потом еще раз, заставляя подняться с дивана, завернувшись в одеяло.
Это была Джина, ее Маттиас знал довольно плохо — как-то встречались на одной из выставок, вроде бы она с чем-то помогла, или ей с чем-то; в общем, вспомнить ее лицо удалось довольно смутно.
Странным был значок спектральной принадлежности.
Джина стала серой.

Пригласив девушку войти и усадив ее на диван, где только что лежал в объятиях Морфея сам хозяин дома, Маттиас принялся выспрашивать причину визита. Причина действительно была веской: отсекши низкоцветных хроматиков от привычной жизни и отправив на завод, Коллектив задал очередную задачку — о получении элементарной медицинской помощи. Проще говоря, мать Джины оказалась серой вместе с дочерью — и получила значок за симулирование. Такие вести заставили Маттиаса сразу проснуться.
— Это можно уладить, — сказал он, даже не подумав о собственных возможностях. Подобную ситуацию он когда-то переживал, и кончилась она плохо. Можно попросить знакомых НСЦ-шников о помощи, та же Марджори Лосось, замечательная девушка!; можно попробовать надавить на недобросовестного «лекаря», просто показав ему корки из ЦИА. Вариантов было много.
Джина только подняла взгляд.
А потом расплакалась.
— Тихо, тихо ты, — Маттиас осторожно обнял девушку и погладил по плечам. — Все действительно можно исправить. Может, чаю? А потом мы… мы что-нибудь придумаем, честно.

Когда Дэмиан вошел, Маттиас еле успел завернуться в одеяло еще раз — оно частями слезло, как раз тогда, когда он пытался обнять Джину. И лицо Дэмиана ему не понравилось; тем более уж его слова.
— Нет-нет, все не так! — воскликнул Маттиас, посмотрев на Джину. — Это друг.
И тут до него дошло, что он сказал что-то не так. Ну да, конечно — хотел выглядеть в глазах девушки благороднее, совсем забыв, что прислуга из числа серых в этом мире — реальном мире — абсолютно нормальна. Но та лишь вымученно улыбнулась и прикрыла глаза.
— Я подожду, — произнесла она, явно пытаясь подавить всхлипы. Вот это Маттиаса напугало еще больше — он прекрасно представлял себе, что чувствует человек, которого в беде оставляют на пять минут.
— Мы все уладим! Обещаю! Секунду, ладно?
И прошлепал за Дэмианом на кухню, все так же завернувшись в одеяло.
— Это Джина. Мы сейчас уйдем, у нее кое-что случилось, но все будет в порядке, абсолютно законно, никаких вещей, что тебе бы не понравились, — Маттиас знал, что Дэмиану в принципе может не понравиться все, во что Маттиас вмешивается; слишком плохо это обычно кончалось. Но и подставить того, кто пришел за помощью, он тоже не мог.
Потому он просто обнял Дэмиана и, убедившись, что их из гостиной не просматривают, легонько чмокнул его в щеку.
— Давай я сделаю вам чай, и прости, что занял твой диван. Сейчас освобожу. Прости.

— Немного. Понимаешь, я спал. До спальни не дошел. Прилег на полчаса, а тут… вот, в общем.
Одеяло так и норовило слезть. Вышло очень плохо — Маттиас спросонья думал, что стучал Дэмиан, потому и не оделся. А теперь надо было как-то выкроить время, чтобы удрать в ту же ванну и привести себя хотя бы в относительный порядок. Но и оставлять убитого Дэмиана ему тоже не хотелось.
Значит, чай. Дэмиана нужно было уложить спать, кофе в таком случае был противопоказан.
— Мы… навестим одного из цветоподборщиков, — произнес он, когда поставил чайник. Джина всхлипывать не переставала — только тихо, видимо, боясь, что ее услышат. А потому можно было продолжить: — Ее мать отказываются лечить, мол, симулирует; наверняка просто лень! Хочу припугнуть лекаря своими корками. Может, это сработает.
Тем временем чайник засвистел, и Маттиас разлил чай в две чашки. Себе налил кофе — нужно было срочно проснуться.
— Давай так, — предложил он. — Ты ляжешь спать, а я разбужу тебя, когда ужин приготовлю, хорошо? Если ты пойдешь на дежурство. Прости, тут только яичница с утра осталась.
Отлично. Когда слишком хочется спать, кто-то грузит себя бытовыми проблемами. На самом деле все это звучало отвратительно: по тону Дэмиана понятно было, что он тревожится. А снова поступать так, как обычно поступал Маттиас, было бы почти предательством. Дэмиан заслуживал спокойствия и тепла — хоть какого-то.

— Не знаю, — Маттиас пожал бы плечами, если бы не вцепился в одеяло. — Мы когда-то виделись по работе.
Джина затихла, а сам Маттиас был готов тяжело вздыхать и клясть все на свете. Идиоту было ясно, что Дэмиану требовался сон, и крепкий; но тот старался стоять на ногах, чтобы не бросить Маттиаса в этот раз. Ему было стыдно. Если Маттиас успеет одеться раньше, чем Дэмиан успеет окончательно накрутить себя, то наверняка можно будет подоткнуть ему одеяло — и уйти. С такими мыслями он осторожно заглянул в гостиную, стянул свою одежду и юркнул в туалет — ванную все равно занял Дэмиан.
Обогнать того, правда, не вышло. Когда Маттиас закончил с пиджаком и вылез, тот уже был собран.
И выглядел очень, очень плохо.
— Лучше поспи, — еще раз попробовал увещевать он Дэмиана, но не вышло. К счастью, идти до цветоподборщика было не так уж и далеко — минут пятнадцать. И кому-то все равно будет очень стыдно.
Когда Джина окончательно пришла в себя, одеяло отправилось на диван, а они сами — на улицы Смарагда. Мать, правда, нужно было привести из серого квартала; для экономии времени Маттиас предложил сначала разобраться с цветоподборщиком, за это время Джина и успеет сбегать.
Та воодушевилась. Конечно, на ее сторону встали сразу двое; еще больше она обрадовалась, когда узнала, что Дэмиан — из СУДа. Это почти покоробило Маттиаса; впрочем, ничего не подозревающие граждане Коллектива наверняка любят СУДейцев. Просто Джина еще не нахваталась в своей жизни историй, достающихся обычно только серым.
Ее было в какой-то мере жаль. А на Дэмиана Маттиас пытался не смотреть — так и шел, виновато понурившись.

Дэмиан говорил настолько устало, как казалось Маттиасу, что он еще раз пожалел о том, что вообще кого-то сегодня впустил. Перевернулся бы на другой бок, и, если бы стучал Дэми, то он бы в конце концов воспользовался своими ключами. А теперь им обоим тащиться через город.
Конечно, ради благого дела, но не стоило же напрягать Дэмиана. А тот напрягся сам. С одной стороны, это было его решением, а с другой — Маттиас чувствовал себя виноватым. Просто потому, что он есть и просто потому, что к нему иногда кто-то приходит и мешает Дэмиану спать.
И… да, Дэми задавал правильные вопросы. Сам Маттиас не удосужился этого сделать раньше.
Джина же закусила губу, а затем посмотрела на Дэмиана.
— Раньше я работала руководителем кулинарного кружка, там же и познакомились, — как можно беспечнее сказала она. — Маттиас приходил по работе, разговорились… А сейчас после его статей — его же все-таки знают. Значит, его слово что-то значит.
Такого Маттиас не припоминал, но закивал головой. Да и, все-таки, какая разница, если у человека и вправду проблемы?
— Иди давай за мамой, — посоветовал он, когда они почти подошли к зданию. Внутри было темно и прохладно, а потому, не мешкая, он потянул Дэмиана за собой.
— ЦИА, СУД, мы вне очереди, — помахал он коркой перед сидящей в приемнике толпой, а затем бесцеремонно сорвал снаружи листок  с надписью «перерыв». После этого с чувством выполненного долга он постучался и вошел, оглянувшись на Дэмиана; зря он это сделал — сразу виновато понурился.
— Там же написано: пе-ре-рыв, — запротестовал цветоподборщик. Желтый.