На молодого человека, лениво потягивающего сигарету и осматривающего местность, никто не обращал внимания — то ли потому, что он был зеленым и всегда барахтался где-то посередине всех остальных социальных слоев, как гармонизирующая прослойка; то ли потому, что был невзрачен на вид. Сам Питер про себя так сказать не мог, но в данный момент это было очень, очень удобно. Никто не обращает внимания — никто не догадывается, что господина Папоротника бесит абсолютно все.
Начать можно было с табака, очень и очень гадкого на вкус — такой он и не курил обычно, просто стрельнул сигарету на работе при полнейшем нежелании забить собственную трубку. Трубка, как элемент роскоши, точно привлекала бы внимание. Продолжить можно было тем, что Питер тратил собственное время на беспросветно унылое дело, не сулящее ничего, кроме очередных проблем. И закончить можно было тем, что парень, которого он ждал, опаздывал. И опаздывал сильно.
Гаюс был хорошим человеком. Деловым, собранным — в пример собственному сыну-шалопаю, в любую секунду способному их всех подвести. Но Гаюс покинул столицу, соответственно, ему нужна была замена, пусть и временная. А Маттиас вполне спокойно шастал по ночному городу с очками, не боясь нарваться на плащей. Похоже, у него действительно были кой-какие связи в СУДе — тот неоднократно говорил, что вербует нового человека; глаза горели, сам он вымученно улыбался; и ежу было ясно, что ничего у него не получается. Однако смотрите-ка, сколько раз мог загреметь — и не сделал этого. Значит, кто-то его покрывал.
А сам Маттиас, скорее всего, кротил взамен на неприкосновенность.
И Питер искренне собирался вывести малолетнего зазнайку на чистую воду. Потому что и вправду хватит мутить уже!
Кстати, о зазнайке с синим значком. Тот стремглав мчался с другого конца улицы, попутно пытаясь запахнуть расстегнутый пиджак. Питер созерцал это с искренним злорадством.
— Явился народу барин, — поздоровался он, когда Маттиас наконец оказался рядом. Теперь дело оставалось за малым — провести парня по путям к отстойнику, где в старом неотапливаемом вагоне содержалась новая жертва предстоящих прогулок. Питер был работником железнодорожной станции, а потому прекрасно знал, где можно спрятать жертву и закопать крота, не выискивая для этих целей определенное ритуальное место. — Благодаря вам, — приличия соблюдать с недотепой он не собирался, а потому отчитывал, не глядя на пришедшего (больше его занимали наручные часы), — мы отстаем на… тринадцать минут. Так что не мешкайте, и идем.
С этими словами Питер почти картинно развернулся и зашагал по знакомому маршруту, как только убедился, что за ним готовы идти.

Отредактировано Коллектив (2015-07-07 00:55:04)

При извинении Питер едва сдержал смешок. Простите его, значит, не повторится больше. Удивительно, что на Перванше все еще не висел значок «Злостный Опоздун». Хотя, возможно, такой значок у Маттиаса был — не может же человек к двадцати двум годам не обзавестись ни одним. А этот щеголял только с синим.
Питер и понятия не имел, что все штрафы и значки можно было не получать, стоило только заплатить Вердепомовому определенную сумму наличными. А когда сменился начальник, на работе у Маттиаса настал праздник — Лазурный пообещал целый месяц закрывать глаза на все возможные проступки и дать отделу наконец отдохнуть. Дисциплина, кстати говоря, улучшилась. А если бы Питер об этом знал, то сожрал бы Перванша без соли.
Но с кетчупом. Кетчуп в таких делах был самой важной деталью. И, пожалуй, немного перца, совсем чуть-чуть. Можно запить пивом.
Он не собирался разъяснять Маттиасу прямые обязанности: сможет провести слепого по городу ночью — и на том спасибо. Гаюс мог больше. Гаюс обладал ключами от перпетулита, а потому за одну ночь спокойно мог съездить в другой город. Все стало еще проще, когда он обзавелся очками — не нужно было выбираться из города до наступления темноты.
Но вот статьи в «Спектре» Питер Маттиасу простить не мог даже несмотря на то, что он согласовывал каждую деталь в ячейке. Слишком сильно она нашумела. Так дела не делаются.
Поэтому, как только они зашли в вагон, где в проводницкой спала молодая девушка, Питер затащил Маттиаса в тамбур. Так беглянка ничего не услышит.
— Пригнись, — потребовал он, — не хватало, чтобы в окна тебя кто-то разглядел. И у меня к тебе несколько вопросов.
Питер выдержал небольшую паузу, давая Маттиасу небольшую фору на обдумать ответ. А потом с удовольствием наблюдал, как тот изменяется в лице, едва услышав, о чем идет речь.
— Мне нужно имя твоего человека из СУДа. Я должен знать, на кого возлагать ответственность при возникающих проблемах. Второй вопрос — имеется ли у тебя оружие. Самозащита не помешает; я слышал, что ты кого-то пристрелил в ночь тридцать первого, так? Да, так, и почему я спросил… на лице все написано, — пояснил он. — И третий. Ты когда-нибудь покидал Смарагд? Выходил во Внешние Пределы? Или ездил в другой город?

Питер не сводил взгляда с Перванша. Ему бы закурить сейчас, втянуть в себя дым, а не созерцать мальчишку, пытающегося говорить внятно, подражающего отцу. Понятно было, что тот ерничает, боится сказать что-нибудь неуместное — а раз боится, значит, не доверяет. Питер на его месте тоже бы никому не доверял. Все это только подтверждало его опасения — ну, или подпитывало паранойю.
— Ответил, — нехотя отступил он, после чего смерил Перванша оценивающим взглядом. Заслуживал ли он хоть толики того, чем владел Гаюс, или наоборот — держать следовало подальше? Спросить напрямую почти равнозначно смертному приговору. Тогда Маттиас свяжется, Питера уберут, а там уже и до ячейки доберутся. Если тот виноват, конечно.
— Идем. Надеюсь, молчать ты умеешь.

Беглянка дрожала во сне. Цветоподборщик бы ей пригодился, но квалифицированную помощь получить ей было проще бы в Восточном Кармине, до которого ей пришлось бы ехать не менее двух часов. Два часа она бы переждала.
— Джина? — позвал Питер и осторожно тронул ее за плечо. Девушка что-то не очень внятно пробормотала и укуталась в байку. — Маттиас, поставь кипяток. Чай с лимоном и медом. Как можно быстрее.
Тот зашуршал чашками, чайными пакетиками и вполне очевидно увлекся своим занятием, потому что ни слова не было произнесено. Интересно выходило. Питер ожидал логичных вопросов, а тут ведут себя ниже травы, тише воды. Зато Джина окончательно проснулась — и закашлялась. Простуда дала о себе знать.
— Это Маттиас, — представил он парня, уже принесшего чашку. О. Так эти двое уже знакомы, выходит? — Он заберет вашу мать и приведет ее к условленному месту к часу ночи. Дальше поедете со мной. Если у вас есть какие-то важные просьбы, озвучьте их сейчас — выйдет неудобно, если придется беспокоиться о них в самый последний момент.

Питер очень тяжело вздохнул. Все-таки была с Перваншем проблема — он слишком много разговаривал и слишком много спрашивал. Знакомство с беглянкой явно не шло на пользу, хотя и давало выглядело все так, словно из-за общения с Джиной Маттиас успокаивался.
Зря Питер расслабился.
— Всему свое время, Маттиас, — предупреждающе посмотрел он на парня. Тон должен был сработать… и сработал слишком хорошо. — Твоя задача — присмотреть за женщиной и привести ее живой и здоровой. Моя задача — позаботиться обо всем остальном.
Вопросы прекратились, и только Джина почему-то прыснула в кулак. Питер с недоумением посмотрел на нее, а потом и сам оценил комичность ситуации — в отличие от. Ладно, со всем этим можно потерпеть.
— Значит, до часу ночи у тебя пять часов, — еще раз уточнил Питер, глянув на часы. — Добираться будете час-полтора. Пойди поспеши, помоги и… и возьми вот это.
«Вот этим» оказалась еще одна кустарная копия очков ночного видения. Маттиас бережно сунул их в рюкзак — он что, серьезно не мог взять с собой чемодан?!
Питер еще раз очень тяжело вздохнул.
Впрочем, в голову ему пришла еще одна замечательная идея. Если свой человек в СУДе у Маттиаса был — а он был — значит, сейчас, получив ТЗ, он отправится именно к нему. Или к ней. Или к другим лицам. Это, конечно, если повезет. Потому следовало бы проследить за ним. Сам Папоротник этого сделать не мог, а вот попросить об этом одного красного мальчишку — запросто. Проныра за тридцатку вполне бы справился с этой задачей.
— Ладно, можешь идти, — смилостивился наконец он. — Но чтобы к часу был как штык!
С этими словами он протянул клочок бумаги, где был указан адрес.
А потом наблюдал за тем, как головная боль уходит; мысли же становились все тревожнее.

Мальчишка, посланный следить, вернулся перед самым выключением фонарей и сообщил, что все в порядке — С-81 никто не покидал и не собирался, пока что. Маттиас ни с кем не контактировал и из дома не выходил. Это немного успокаивало Питера — не всему можно верить, да и надеяться, но хоть какая-то оптимистичная нота была нужна.
Поэтому к часу они с Джиной должны были добраться до перпетулитовой дороги. Если все прошло бы хорошо, и если бы Маттиас повел себя правильно, когда-нибудь он взял бы его с собой, сопровождать беглецов. Это была очень смутная мысль, такая, которую стоит сжечь за одно появление, но ей можно было себя потешить пару секунд.
Поэтому Питер потерял бдительность. Они шли по путям, огибая желтый квартал и выходя к синему как раз с заброшенной стороны. Потом — несколько длинных улочек, без патруля (впрочем, ему бы пригодились маршруты патрульных, следовало стребовать их с Перванша, пусть хоть что-нибудь путное сделает). Тот уже был на месте, когда они с Джиной пришли; перевал не был нужен — до конечной цели оставалось минут десять ходьбы. И с собой Питер взял бы только дам. Дальше — его дорога.
Он было потерял бдительность, когда услышал лай собак. Облава. Вот же блядство.
— А ведь мальчишка не врал! Вот они! — крикнул кто-то на бегу, и Питер недоуменно посмотрел на Маттиаса. На лице того застыло искреннее изумление, потому пришлось поверить мимике.
— Все за мной, — потребовал он. Сейчас было важно оторваться от погони; в крайнем случае можно было ступить ногой на перпетулит, завести — и ехать. Главное, не дать увидеть это кому-либо еще. Вариантов не было.
Миа бросила чемоданы и схватила за руку дочь; все они бросились за Питером.
— Стоять, буду стрелять! — крикнул один из преследовавших, но останавливаться никто из беглецов не подумал. Может быть, зря. После предупредительного действительно открыли огонь на поражение; первый выстрел прошелся по Мие и скосил ее. Джина бросилась к матери.
Либо стрелок был меток, либо очень удачлив.
— За мной! — зашипел Питер, понимая, что молодежь сейчас действительно отвлечется на труп. Быстро ощупавший женщину Маттиас хотел было схватить за руку Джину, но та вцепилась в мать намертво. Поэтому за руку пришлось хватать Маттиаса и тащить за собой.
Они уже провалили свою задачу. Еще немного — и шокированную Джину взяли.
Проблемы определенно нужно было решать. Раздались еще выстрелы, на этот раз попали по Перваншу. Тут Питер с ужасом подумал, что живыми никто из них не уйдет; правда, тот сразу поднялся и помчался следом. Похоже, пуля даже не задела его, хоть кому-то везет.
Успел. Оба успели.