Молоденькая констебль так и сочилась презрением. Чем ближе становилось первое июля, тем больше их, стервятников, становилось, и тем наглее они себя вели. Все – от старшего офицера до охранника в Архиве считали своим долгом напомнить Дэмиану, что ему в СУДе больше не рады. В лучшем случае его провожали косым взглядом, в худшем – просто старались не замечать, как какую-нибудь прислугу. Кто бы мог подумать, что под конец месяца его последними друзьями в родной организации останутся простак Панг, который, казалось, не в силах был запомнить новую фамилию Дэмиана и так и звал его по-старому Чертополохом, и Доктор Франкенштейн, которого больше заботили дела мертвецов, чем живых людей.
И вот теперь эта желторотая, как ее значок, девчонка, едва получившая удостоверение, исходила ненавистью и явно желала оказаться в этот момент где-нибудь еще.
Именно поэтому Дэмиан был обязан остаться в СУДе, несмотря ни на что, просто назло всем этим мерзавцам. Теперь, когда у него была информация о Ребекке, стоило как можно скорее воспользоваться своим последним шансом и выйти на Висмута. Вцепиться ему в яйца, если угодно, и будь что будет. На заводе он в любом случае бы долго не протянул.
Дэмиан внимательно изучил протянутую фотографию, неторопливо притянул к себе блокнот и скопировал надпись в него. Констебля он отпускать не спешил, заставляя ее переминаться с ноги на ногу. Пусть потерпит, ей полезно.
Сосредоточенно хмурясь, он попытался разгадать шифр, составляя анаграммы, читая только первые буквы, всю надпись наоборот и по диагонали, но так ничего вразумительного и не обнаружил. В то же время ему было кристально ясно, что в надписи спрятан какой-то код. Скорее всего, Сопротивление что-то пыталось донести до своих. Если первая, утраченная, надпись на жилом доме была адресована простым гражданам, то эта – непременно другим сопротивленцам. Маттиас что-то говорил о том, что они пытаются заставить людей задуматься; Дэмиан должен был прислушаться к его словам. Стоит его расспросить, если расследование зайдет в тупик.
– Не надо звонить в больницы, – наконец спокойно произнес он, внимательно посмотрев на констебля. – По-твоему, много психов сможет что-то написать в кромешной темноте?
Дэмиан убрал блокнот с ручкой в карман плаща и поднялся с кресла.
– Если хочешь когда-нибудь стать офицером, констебль, научись связывать два и два, – холодно сказал он, двигаясь к выходу. – Поедешь со мной на место. Пока расскажи, что еще известно по этому делу. Я надеюсь, вторую надпись еще не стерли?