С самого утра у Винни было погано на душе. И не сказать, что прям предчувствия какие одолевали ее - так, обычное, привычное уже, как она говорила, «профессиональное» треволнение, приправленное чем-то гаденьким и тягучим. Завистью? Да, пожалуй, скорее всего, именно ей. А еще какой-то потерянностью, будто всё в этот день происходит неправильно, а сделать с этим ничего уже не получится. Винни одной из первых пришла в школу в этот воскресный день. Помощник уборщика, кажется, Тони, хотя, Винни не уверена, что правильно запомнила имя, открыл ей парадную дверь и приветливо улыбнулся, когда здоровался. Обычно серые не улыбаются и в глаза не смотрят, а этот будто бы даже посмеивался над ее преданностью любимому делу. Может быть, и правда, стоит выработать в себе побольше здорового безразличия к этому актерствованию, чтобы не подвергать впредь опасности нормы элементарных приличий? Но, хвала Манселлу, остальные кружковцы понабежали быстро, и Винни решила повременить со здоровым безразличием, когда поняла, что первой добралась до лучшей коробки с общевидным гримом. То, что кого-то не хватает, обнаружилось только тогда, когда все гости уже расселись в зрительном зале. И как назло, их было так много, что отмена спектакля грозила потерей гарантий явки хотя бы половины из них в следующий раз. Винни никогда еще не видела Бобрового таким бледным. Ей даже интересно было, что он предпримет. Все исполнители были уже в костюмах, зрители начинали нервничать, Нэнси, помощница Бобрового, то и дело выбегала и возвращалась обратно со все более вздыбленными бровями. А Бобровый не мог выручить сам себя: он тоже был занят в спектакле. Винни хотела предложить свою кандидатуру, она прекрасно ориентировалась в каждом моменте спектакля, но она была заводящей и направляющей во всех танцах, без нее Плесень не выглядела бы настолько опасной, насколько это было выстроено режиссером. Хотя, по правде сказать, это было не главным фактором ее невыдвиженчества. Это оправдание Винни нашла себе позже, когда пришла необходимость его искать. На самом деле Винни просто ждала своего часа, она верила, что вот сейчас подойдут, соберут их всех и спросят - кто может? А Винни так красиво и, главное, скромно - мол, я бы попробовала... Но этого не случилось. Вместо этого Нэнси, в очередной раз вырвавшись на разведку из закулисья, привела с той разведки не выпускницу Мэри, из-за которой, собственно, весь сыр-бор (все успели уже пожелать ей ужаснейшей смерти в качестве оправдания своего опоздания), а какого-то мальчишку, лица которого Винни не разглядела - так быстро он прошмыгнул в раздевалку. Тут же пошли разговоры, что он, дескать, и будет играть шаманку, жену Вождя, заменяя Мэри. Сам «Вождь», то бишь, Бобровый, зашел в раздевалку следом, а потом через какое-то время вышел слегка не в себе, чтобы объявить взволнованным артистам, что спектакль состоится, и можно начинать! Вопль всеобщей радости заглушил остаток короткой речи мастера. Все и так поняли, что ситуация неординарная, что мальчишка, которого подцепила где-то в коридорах Нэнси, видимо, и будет той «женой», но поскольку внятной речи у нее, как, собственно, и у любого дикаря, быть не может, особенно переживать не стали. Бобровый объяснил, как следует вести во время сцен с шаманкой всему ее окружению, и спектакль начался.
Слухи, что мальчишка серый, поползли еще до того, как он вышел из гримуборной. Винни не было до этого дела, она изо всех сил старалась проглотить обиду и выглядеть радостной оттого, что старшие придумали выход из сложившейся ситуации. Ее задачей было не завалить свои сцены, благо, у нее-то слова имеются, в отличие от всех этих дикарей, включая вождя, которому только и надо, что дергаться да клокотать гортанными звуками что-нибудь нечленораздельное.
Итак, «Добрые граждане» ушли в «поход к дикарям», и вот вторая сцена - выход Плесени. Девчонки готовы. Музыка!

Отредактировано Виннифред Крапп (2017-06-08 04:36:46)

«Ох, Манселлушка, за что?» - приблизительно так, если опустить более ёмкие междометия, вкратце можно обрисовать творящийся в мыслях у красной ужас. Этот чертов серый бракованный на всю голову пень выперся на сцену во время танца Плесени! То есть за сцену до своего выхода вместе с племенем дикарей! Понятное дело, что все четыре девчонки из команды Винни оторопели и пропустили вступление, которое должно было быть ярким и внушающим если не благоговейный, то по крайней мере пронизывающий насквозь трепет! А что в результате? А в результате дурацкие мельтешения, озирания и едва ли не слезы в густо накрашенных бело-зеленым глазах!
«Мы пропустили затакт, мы пропустили вступление, мы не сделали Страшный Хэщщ!» - думала каждая из жалких теперь и неуместных почти так же, как эта «дура» Веточек. А музыка-то идет, напряжение должно расти, танец, призванный напугать потенциально нерадивого гражданина, дабы уберечь его от опасной беспечности относительно этой заразы, должен хоть чем-то напоминать танец, а не те хаотичные подергивания, а у кого-то и просто стоячий беспросветный ступор, которые в итоге случались. Винни первой пришла в себя (ну еще бы, она ж Заводящая, главная по Плесени!), она уловила нужный момент и побежала вокруг «этого дебила», выкрикивая отрепетированные «Хэщщ-хэщи» так яростно, будто надеялась ими умертвить постороннего сцене и всему Великому Искусству нелюдя. Остальные участницы всего этого безобразия безропотно подчинились ее решению и, вспомнив «то место», которому соответствовала в данный момент музыка, постепенно затанцевали. Танец этот получился если и не совсем таким, как было задумано, зато, как после начала соображать Винни, связывал шаманку с плесенью в самом начале спектакля, что в принципе, никак не противоречило основному сюжету.
«Ладно, - прозрела, успокаиваясь, Крапп, - пусть только стоит, не рыпается, мы ее дебилизм постараемся оправдать», а вслух получалось что-то вроде:
- А-ха-ха-ха-хооо, уу-лю-лю-лю-лю! - со вспархивающими тут и там рукавами плесневушек сначала в сторону полоумной шаманки, а потом от нее. Винни думала, что таким образом они с девочками покажут, что вся история заражения нормальных членов Коллектива началась именно с одной этой вот конкретной плесневелой дуры, которая скрывала свою болезнь долгие и долгие годы, заражая сначала дикарей, а потом и тех, кто имел глупость надеяться, что им чем-то можно помочь.
«Идеальная версия!» - уже ликовала красная, отходя на свою родную, врепетированную позицию, чтобы произнести «пугающим шепотом» реплику из сценария:
- Что жжжж.... Глупые людишшшки жжжелают зараззззитьсссся... А-хахахаха! - она плавно передвигала подрагивающими еще от пережитого руками по воздуху.
Веточки-подружки преданно и жантильно, как и было закреплено в работе, подхватили ее смех. Все, кажется, постепенно оживали. Интересно было только, что скажет на это Бобровый. Может быть, он уже увел «дуру-жену» со сцены?
Винни оглянулась. Нет. Не увел. Что ж. Теперь оправдывать свой этот неуместный вороватый поворот головы в сторону Шаманки. Но не словами же! Винни, конечно, опытный игрок, но не настолько храбра еще, чтобы менять текст по ходу пьесы.
- Хэщщ! - пресекла она остатки неестественного смеха плесневушек. Потом, как будто опасаясь, что серая карга с перьями услышит их, сделала подзывающий жест расположившимся на своих мизансценах Веточкам и добавила по тексту:
- Так и быть, затаимссся! - после чего резко, как положено, развернулась, широко распахнув свои руки-ветви, чтобы так же стремительно, как и по плану надо было появиться, попытаться врассыпную ускользнуть со сцены вместе со своей бело-зеленой командой.

Винни злорадно улыбнулась, когда серый отпрянул от ее активных действий, втайне призванных не столько наладить ситуацию, сколько напугать мальчишку. А когда, захлебываясь пекущим в груди ликованием от удачного, судя по всему, спасения их сцены, она получила в награду ещё и выражающий полное одобрение жест от самого Бобрового, гордость распирала ее уже во все стороны. Она даже простила серого, решив, что побудет сегодня добренькой и не станет добавлять масла в огонь сурового выговора режиссера, ограничившись лишь красноречивым взглядом. Впрочем, юноша доброты винниной не оценил и на этот взгляд ответил своим, столь же проникновенным и выразительным - в область собственного запястья. Ну конечно! Ему тут некогда возиться с господами артистами, растрачивая свой талант налево и направо, у него дела, видишь ли! Следует признать, Винни понимала, что дела у серых действительно есть, причем немалые. Она вообще не могла припомнить этого конкретного серого вне какой-то работы. Но это никак не остановило новый порыв гнева, который поднялся в ее душе, подкрепленный ревнивой мыслью "какого же рожна ты соглашался тогда на эту роль, немыслимый ты человек!"
- Нет, ну вы видели, да? - Винни всплеснула руками, обращаясь к своим расшептавшимся в закулисье партнершам. - Торопится мальчик!
Девчонки негодующие поцокали: они были на класс младше и только в этом году пришли в труппу. А для Винни не бывает лишних людей на ее стороне. Хорошо, Бобровый сам всё видит, сам всё говорит торопыжке, сам выпихивает мальчишку на сцену впереди себя. Теперь только притаиться и наблюдать, стараясь не благоговеть очень уж открыто. До сцены с плесенью ещё целый спектакль.
И вдруг...
- Что?
Мальчишка смотрит ей прямо в глаза и явно ждёт, что она выйдет на его зов не по сценарию рано! Нет, ну не хамло, а? На сцене все замерли. Глаза Виннифред округлились до невероятных размеров. Бобровый выкрутился, как мог:
- Плесень повсюдууу! Плесень тууут, плесень тааам!
Словом, разговорился дикарь пред народом. Хорошо хоть гортанно разговорился, а то поначалу осип будто. Винни нервно сглотнула, всем своим видом выражая серому олуху свое недоумение по поводу его ожиданий.
- Во дураак... - протянула сзади зеленая Вив, не подозревая, что ее реплика без конкретизации адресата может быть истолкована не в лучшем ключе: ее-то родители гораздо высокоцветнее Бобрового.
А серый пацан как будто занервничал еще больше. Но почему-то вовсе не из-за того, что сорвал три с лишним сцены. Он выглядел так, словно еще чуть-чуть, и уйдет, оттого, что никто-то его тут не понимает! Просто развернется и ломанется, куда он там опаздывает!
- Это спектакль, дурень! - нечленораздельно цедит Винни себе под воротник.
Она нахмурилась, сцепила руки в замок и застыла в настороженной позе. Помочь-то оно, может, и надо было бы, но ведь тут главное не навредить. Главный по постановке - на сцене, ему-то сам Манселл велел знать выходы из таких ситуаций. А Винни что? Винни и всю ее плесневелую компанию благополучно скрывают кулисы.
"Плесень. Ага. Щааз."

Отредактировано Виннифред Крапп (2017-06-21 13:50:31)