Blind spot |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Blind spot » Архив » [03.06.0666] Комната 101
Участники: Маршалл С-1, Дэмиан Чертополох
Дата и место: 03.06.0666, застенки СУД
Сюжет: герой колонки про талантливых серых удостоился не только внимания «Спектра», но и внимания СУДа. СУДу очень интересно, каким образом чертеж их тайной разработки попал на страницы газет. И он привык удовлетворять свое любопытство.
Отредактировано Дэмиан С-64 (2015-05-02 19:38:54)
Они пришли ночью. Это было так нетипично, что Маршалл сразу понял: все еще хуже, чем он думал. Обычно в Серый квартал приходили в открытую, стараясь попутно запугать серых и не понимая, что серых пугали так долго, что чувство это успело у них атрофироваться. Теперь же они все делали по-тихому. Значит, взялись серьезно.
Маршалл ждал этого с того момента, как оранжевая утащила его схему. Он думал, что готов, но когда проснулся от вкрадчивого вежливого звонка, понял, что нет. Не готов. Невозможно подготовиться к такому. Сразу у него даже ничего не стали спрашивать. СУДейцы не высматривали, не вынюхивали - они точно знали, что пришли к правильному человеку, на которого у них есть очень правильные улики.
Потом они ехали куда-то, шли куда-то; Маршалл думал о том, что, если он бросится бежать, его, возможно, убьют на месте. Но такой возможности ему так и не представилось.
На месте его посадили не в мрачный каземат, как можно было бы ждать, а в комнату - очень белую, очень светлую, довольно тесную, но не теснее, чем полагавшаяся серым жилплощадь. Играла музыка. Очень громко. Горел свет. Очень ярко. Когда его привели сюда, была ночь на второе, и сколько с того времени прошло часов, Марашлл не знал.
Ему не давали спать, не давали даже надолго закрывать глаза; да он бы и не уснул. Он думал о том, взяли ли они еще кого-то. Верят ли, что он сам мог изобрести очки. Поверят ли, если он соврет, что купил ее на бежевом рынке. Как долго вообще будут с ним разбираться. Как долго ему еще придется ждать.
Маршалл никогда не отличался оптимизмом и теперь, рисуя себе худшие варианты развития событий, понимал, что проводить время наедине с собой - действительно худшее, что они могли придумать.
Потом щелкнул замок. Маршалл вздрогнул и обернулся.
Они позволили ему остаться еще на месяц. Когда Дэмиан получил телеграмму со службы, он решил, что его попросят сдать удостоверение. Но хоть ему и выдали серый значок, выгонять его не спешили, более того, для него была работа.
Давно Дэмиан никого не допрашивал всерьез. Мандарини, Маттиас – это была так, фикция. А вот Маршалл С-1 определенно заслуживал хорошей встряски. Дэмиан помнил, что на Маттиасе в ночь перестрелки были самодельные очки, и теперь к нему в руки попал тот, кто вне всяких сомнений их изготовил. Маршалла ждала Перезагрузка. Но он не сел бы на ночной поезд раньше, чем сказал бы, кто слил ему чертеж.
Прежде чем войти в карцер, Дэмиан внимательно изучил досье на Маршалла. Уважаемый работник швейной фабрики, множество мелкий нарушений, обычно за несоблюдение цветовой иерархии, но ничего серьезного. Зацепиться за него будет непросто. Дэмиан достал из кармана серый значок и с сомнением повертел его в руке. Что сработает лучше? Обычно после суток в карцере допрашиваемые охотно велись на запах власти, но в этот раз можно было наткнуться на сопротивление. С другой стороны, Дэмиану не хотелось давать лишнюю информацию о себе. Но никогда не знаешь наверняка. Поколебавшись, Дэмиан решил рискнуть и сменил значок на серый.
– Отведите его в одиннадцатую допросную, – бросил он охраннику.
Все допросные были похожи, как две капли воды. Маршалла приковали к неудобному металлическому стулу, привинченному к полу, спиной к двери, а Дэмиан занял место напротив него. В этот раз за односторонним зеркалом никто не дежурил – было раннее утро, а черные плащи появлялись на службе куда позже. Охранник прицепил Маршалла на положенное место и удалился. Впрочем, Дэмиан не сомневался, что прекрасно справится сам.
– Полагаю, вы прекрасно знаете, почему вы здесь, – сразу перешел к делу он, не став представляться; в том числе и потому, что он и сам не знал, как себя представить. – Говорят, вы очень талантливы. Коллектив ценит талантливых людей, – не без издевки произнес Дэмиан, ухмыльнувшись. – Прибор, позволяющий видеть все цвета спектра. Кто вас на такое надоумил?
Маршалл дребезжал на стуле. Тот выглядел легким, но был привинчен к полу. Поэтому сдвинуть его было невозможно, а любая попытка пошевелиться заканчивалась этим неприятным металлическим звуком. Из-за него казалось, Что Маршалл дрожит. Это тоже было правдой, но показывать это так явно он все равно не хотел.
Допрашивать его явился какой-то совсем молодой парень. И где СУД таких берет? Со школы, что ли воспитывает? Недооценивать его хотелось отчаянно, но позволить себе такого Маршалл не мог. Не теперь. Теперь ему вообще никого нельзя было недооценивать, кроме самого себя, своей решимости, своей готовности стоять до конца...
- Что? - недоуменно спросил он, услышав вопрос.
Такого Маршалл совсем не ждал. СУД знал, должен был знать. Это их прибор, их изобретение, они просто не могли не узнать его. Все ведь знают, что таких совпадений не бывает. Да и к тому же - это та, с оранжевыми волосами могла верить, будто очки позволяют видеть все цвета. Человек, разбиравшийся в оптике и механике, увидел бы, что это совсем не так.
Но, если СУД знал, почему этот шкет напротив спрашивал обо всех цветах спектра? Хотел запутать? Запугать? Сделать вид, будто верит Маршаллу? Может, он даже отпустит его и постарается проследить, с кем отправится встречаться мастер. Хотя для этого и арестовывать его никто бы ни стал.
В голове у Маршалла носились десятки вопросов, внешне же он был неподвижен. Что делать? Согласиться или перейти к настоящей, неприятной части допроса?
Может, чуть позже, малодушно решил Маршалл. Совсем немного позже.
- Львиная доля браков и переделок случаются потому, что серые не видят цвета, с которыми работают, - Маршалл попытался пожать плечами; стул тут же отозвался дребезжанием. - Вот и идея появилась.
Маршалл его боялся. Что было очень хорошо. Будь это не так, Дэмиану уже пришлось бы расчехлять новенький набор игл, любезно предоставленный белыми воротничками. И хоть он исправно посещал уроки занимательной анатомии с доктором Франкенштейном, применять незнакомую пытку было тем еще экзаменом. Чувствовать себя зеленым новичком Дэмиану совершенно не хотелось.
Втайне он надеялся, что ему удастся не запачкать руки на этот раз. Если он все сделает правильно, то сможет ограничиться только психологическим насилием, после чего заслуженно поставит галочку в своем воображаемом резюме. Но, увы, слабых мест Маршалла Дэмиан не знал, и его молодость играла против него. К счастью, подозреваемого успели должным образом обработать.
Удивительные вещи все-таки может сделать с солидным человеком изоляция наедине с собственными мыслями.
Когда Маршалл от удивления на секунду перестал дрожать, Дэмиан позволил себе легкую ухмылку. Он вполне мог дать немного поводить себя за нос. Пускай тот думает, что СУД верит в эту нелепую историю со спектральными очками. Пусть думает, что ему удалось всех перехитрить. Пусть расслабится.
Тем проще будет его поймать.
– Потрясающе, – бесцветно произнес Дэмиан, подавив желание скептически хмыкнуть. – Сколько копий этого устройства вы изготовили?
Маршалл снова, на этот раз внимательнее посмотрел на СУДейца. Да, тот был довольно молод. Вон, даже поцепил себе неправильный значок - видно, планировал создать этим доверительные отношение. Да только не рассчитал того, что в СУД серых отродясь не брали. СУДу нужны были проверенные надежные люди - а среди серых таких никогда и не пытались искать. И правильно, по правде, делали.
Но это неважно. Важно то, что если следователь вообще шел на такие детские уловки, возможно, он был не так уж умен. Возможно, на дело Маршалла определили кого-то совсем пропащего - и тогда это дело серьезным не считали.
И тогда… Конечно, шанс был призрачен и всерьез на это рассчитывать было очень глупо. И все же - вдруг и правда вышло так, что по какой-то причине в СУДе встречаются настолько тупые люди, что они верят в типологические совпадения? Хотя бы один настолько тупой - но если он закроет дело и хоть на время выпустит Маршалла из здания СУДа, тот успеет сделать все, что надо, прежде, чем кто-то более умный поймет, что к чему.
Поэтому пока что нужно было поддерживать ложь. Во что бы то ни стало.
- Это только чертеж, я даже прототип собрать не успел, - сказала Маршалл. Провел кончиком языка по пересохшим губам, не ощутив обычной горечи, попросил. - Мне бы табака и папиросной бумаги, если можно. Про технику под дым всегда легче говорить.
Маршалл окончательно перестал дрожать. И раз начал гнать откровенную лажу, значит счел Дэмиана полным дебилом. Он-то собственными глазами видел прототип. Примерно на такую реакцию он и рассчитывал, но затягивать с этим не стоило.
– Да, под дым всегда легче говорить, – эхом отозвался Дэмиан.
Маршалл, сам того не ведая, подал ему отличную идею.
Дэмиан вытащил из кармана пачку и раскурил сигарету. После чего поднялся с места и присел на край стола перед допрашиваемым, оставаясь при этом достаточно далеко, чтоб у того не было возможности пустить в ход зубы или стукнуть его лбом, если его посетит такая мысль. Не стоило недооценивать отчаявшегося человека.
Дэмиан глубоко затянулся, но отдавать сигарету Маршаллу не спешил. Вместо этого он выпустил облако дыма ему в лицо.
– Это был неправильный ответ, Маршалл, – невозмутимо произнес Дэмиан. – Давайте попробуем еще раз. Сколько копий вы изготовили и откуда взяли материалы?
Хотя это совершенно не соответствовало моменту, у Маршалла даже ноздри затрепетали. Настоящий дым от настоящих сигарет с настоящим табаком. Он в последний раз так жировал… да никогда, в общем. Ни разу, в отличие от этого маленького псевдосерого сученка, который и курить-то правильно не умел, затягивался слишком слабо, и даже дым не смаковал, он не мог себе позволить таких сигарет.
Опомнившись - кажется, это выбивалось из правил - Маршалл через силу закашлялся, стараясь между кашлем ловить побольше дыма. Глаза, тем не менее, все равно заслезились. Не от дымной табачной рези - от того, что, выходит, существовали в этом разговоре правильные и неправильные ответы. Значит, в СУДе работают не такие идиоты, как он надеялся. Это злило - и злость отчасти перекрывала страх в старом мастере.
- Ни одной, - он упрямо посмотрел на судейца. - Даже прототипа нет. Только схема - и я даже не уверен, что она работала бы. Я не собирался никому ее показывать и - конечно - перед тем, как собирать, принес бы показать каким-нибудь там уважаемым, - он почти выплюнул это слово, - цветным людям. Если бы та рыжая не вытащила чертеж, ничего бы и не было.
Маршалл подозревал, что виноват во все он сам. Он не стал шифровать чертеж, рассчитывая, что никто в нем не разберется. Не стал даже прятать его, полагая, что в схемах никто не станет копаться. Но винить себя не хотел, подозревая, что ему и так будет очень нехорошо в самое ближайшее время - настолько нехорошо, что усугублять все чувством вины и самоедством было бы глупо. И потому та рыжая журналистка в голове Маршалла приобретала все более зловещие черты. Правду говорят, что у рыжих души нет. Проклятая ведьма.
- Вы же наверняка перерыли все в моем доме, нет? Должны были видеть, что никаких очков нет, ничего нет.
Отредактировано Коллектив (2015-05-29 14:18:25)
Дэмиан ловил движение каждого мускула на лице Маршалла. И он знал, что тот упрямо ему врет. Похоже, Дэмиан выбрал неверную тактику, позволив серому расслабиться. Впору было наконец перейти к насилию, но он знал, что после этого их отношения с Маршаллом выйдут на новый уровень. Тот уровень, где он уже не сможет орудовать словами – лишь подручными предметами. И Дэмиан не спешил. Серый выглядел так, словно видал виды, и мог выдержать многое. Дэмиан решил дать мастеру еще один шанс.
Он затянулся, выпустил вверх облако дыма, стряхнул пепел прямо на пол и смерил допрашиваемого пристальным взглядом. После чего спокойно заговорил:
– Разумеется, мы не нашли очков. Ведь вы отдали прототип. И вы сейчас мне нагло врете. Разве вы не должны учить детей, что врать нехорошо? Вот есть у вас дети? Впрочем, это неважно, – Дэмиан вновь затянулся и вкрадчиво продолжил: – Куда важнее то, что под конец дня вы все мне расскажете. Это предопределенный факт. И вам даю вам свободу выбрать, каким путем мы пойдем к этому концу. Под конец дня я стану либо вашим другом, единственным другом, либо вашим злейшим врагом. Выбор за вами. Я не люблю повторяться, Маршалл, но я любезно спрошу еще раз: сколько копий вы изготовили и откуда взяли материалы?
Дэмиан редко произносил театральные диалоги, но сейчас он вспомнил книжку, которую принес ему Маттиас, и на него снизошло вдохновение. Он даже на мгновение позволил себе мечтательную улыбку.
Отредактировано Дэмиан С-64 (2015-05-24 18:06:48)
Детей у Маршалла не было. Сейчас он впервые пожалел об этом. Конечно, жестоко приводить детей в этот ужасный жестокий мир, где их не ждет ничего хорошего, где они никогда не вырвутся из унылой кабалы серого квартала, потому что не всем - никому, по правде - не везет обычно, как повезло сынку Гаюса.
Это было хорошо - теперь на него не могли давить семьей, ее безопасностью и благополучием. Но это было и плохо - потому что все давление теперь приходилось на Маршалла, а он знал себя. Он мастер, а не борец, он знал информацию только потому, что в Сопротивлении нужен был кто-то с руками из правильного места. Он знал, что когда за него возьмутся, он не сможет долго молчать.
Уже сейчас мысли Маршалла путались, глаза то слезились, то высыхали, любой громкий звук доставлял неудобство. Ему нужно было поспать, успокоиться, придумать хорошую стратегию, но не было ни одного шанса, что ему удастся провернуть хоть что-то из этого.
У него продолжат спрашивать - и он расскажет. Кажется, лучшим итогом для всех было бы, если бы Маршалл умер. Вот только как это сделать тут, сейчас, до того, как он скажет что-то, о чем потом пожалеет?
Он должен защитить Сопротивление хоть как-то. Хоть на время. Идея - плохая, дурная, скверная, крайне непорядочная идея - озарила его мгновенно. Он может попытаться отвести след. Ведь мальчишка теперь пурпурный. Или синий. Или какой там еще. Еще и в ЦИА. Внедрить всегда смогут еще кого-то, да и очки он достал сам, в обход остальных. Если увести СУД сюда, они могут годами пытаться узнать что-то, бомбардируя запросами ЦИА - и у них ничего не выйдет.
Да, это стоило попробовать. Жаль Гаюса. Но все должны приносить жертвы - и жертвой Маршалла, похоже, должен был стать Маттиас.
- Нет копий. Нет материалов, - сказал он и прежде, чем судеец сказал еще что-то, быстро добавил. - Но! Я скажу вам: схема не моя. Мне принес ее другой человек, просил помочь со сборкой, а я снял копию - вот и все.
Напоминание о детях не отразило на лице Маршалла отклика. А значит, либо он хорошо скрывал свои эмоции – что было сомнительно, учитывая, как его трясло пару минут назад, либо детей у него и впрямь не было. Придется искать другой, менее очевидный способ на него надавить.
Меж тем Маршалл продолжал водить Дэмиана за нос. Тот скептически фыркнул, даже не пытаясь сдержаться. История серого звучала неправдоподобно. Дэмиан слышал такие истории тысячи раз. Разумеется, Маршалл будет отрицать свою вину! Разумеется, он будет утверждать, что схема не его, прототип – не его, и вообще, допрашивайте соседскую кошку, она во всем виновата.
Но в то же время был и плюс. Дэмиан его еще ни разу не ударил, а серый уже был готов назвать имя. Не факт, что верное, но это уже был небольшой прогресс. Возможно, когда допрос окончится, и Дэмиан покинет эту комнату, он сможет гордиться своим профессионализмом.
Если Маршалл ответит хотя бы на следующий вопрос, ему даже можно будет вручить пряник.
– Хорошо, Маршалл. Назовите мне имя этого человека, – произнес Дэмиан, не меняя позы.
Сомнений у Маршалла не было. Да, он знал Маттиаса в детства, но это ничего не значил. Никто из них ничего не значил. Марашалл им за себя-то больше переживал в том смысле, что не хотел сдавать никого, а знал слишком многих.
И все же он помедлил, заколебался. Прикинул, скольких сможет увести за собой Маттиас. Может, и многих - в последнее время он высоко поднялся и стал куда более нужен, чем прежде. С другой стороны, СУД может и не понимать, на кого вышел. Их интересуют очки - и пока они будут спрашивать об очках, все будут в безопасности. Маттиас приведет их к тем, у кого он достал эту технологию. Это не было заданием Сопротивления, это была его личная инициатива, которая принесла новую технологию, которой он - и на это Маршалл надеялся больше всего - ни с кем не успел еще поделиться. Пусть уведет след в сторону, заодно поняв, что инициатива наказуема, и что лучше ему было не вылезать за границы своей зоны ответственности. Игры в героев никогда и никому не приносили ничего полезного. Сопротивление - как один большой механизм, и если уж тебе выпало быть винтиком, выдавать себя за заклепку глупо и опасно - в первую очередь для тебя.
- Хорошо, - Маршалл метнул быстрый взгляд на судейца. - Я скажу. Он из нашего квартала, потом оказался цветным. Пурпуным, - он почти что выплюнул это слово, демонстрируя все презрение, на какое только был способен. - Он редко заходит, а тут вдруг появился, пришел ко мне. Так и так, говорит, вот схема, вот детали, собери игрушку. Я не стал спрашивать, собрал. Но схема забавная оказалась, вот и…
Маршалл досадливо скривил губы. По судейцу не было понятно, верит ли он в его историю.
- Перванш, - сказал, наконец, он. - Маттиас Перванш этого паренька зовут. Там, среди пурпурных, его и ищи - и рабочую игрушку вместе с ним.
Дэмиан внимательно слушал откровение Маршалла, изредка кивая. Но произнесенное имя заставило его распахнуть глаза. У Дэмиана похолодело внутри. Он отвернул голову, титаническим усилием заставляя себя вернуть хладнокровное выражение лица. Не сейчас. Нельзя, нельзя показать Маршаллу свои эмоции. Только не сейчас.
Обычно Дэмиан очень плохо скрывал свои чувства. Но на службе, в допросной, когда на нем был черный плащ, человек в Дэмиане засыпал, и просыпался профессионал. Однако слова Маршалла вывели его из душевного равновесия. Дэмиан глубоко затянулся. И еще одним гигантским усилием заставил себя возвратиться на намеченный курс.
– Хорошо, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Видишь, это было не так уж и сложно.
Он развернул сигарету в пальцах и быстрым движением, словно кидал мясо тигру, всунул ее Маршаллу в зубы. Затем поднялся, отошел к двери и выглянул наружу. Убедившись, что за ходом допроса никто не наблюдает, захлопнул и вернулся на место, на этот раз заняв стул напротив серого. Дэмиан выудил еще одну сигарету, опять закурил и принялся тихо тарабанить пальцами по крышке стола.
– Хорошо, – повторил он.
Маттиас, Маттиас, во что ты опять влип? Дэмиан прокрутил в памяти ту злополучную ночь на первое июня. На Маттиасе были тогда кустарные очки. Но это был не первый раз, когда Дэмиан их видел. Они лежали в чемодане, когда Маттиас принес ему книжку и попросил помощи с Вердепомовым. В тот момент Дэмиан не удостоил поделку должным вниманием. Но теперь этот упущенный факт хорошо вписывался в мозаику.
Маршалл говорил правду.
Маттиас, ну почему из всех людей это должен быть ты?
Маттиас был из Сопротивления. Он был врагом Коллектива, вредителем, его стоило арестовать и посадить на ночной поезд. Но еще он был Дэмиану другом. Пожалуй, единственным. Только он навестил Дэмиана в больнице и вообще вспомнил о его существовании. Было с Маттиасом связано и еще кое-что. Кое-что, о чем Дэмиан предпочитал пока не думать.
После минутного молчания Дэмиан вновь заговорил. И задал вопрос, который в книгах никогда не предвещал ничего хорошего.
– Кто еще знает о Перванше?
Сигарета, не самокрутка. С табаком, небось. Маршалл пожевал ее чуть-чуть, не решаясь сразу затянуться. Он курил настоящий табак только однажды, а настоящую сигарету так и вовсе никогда.
Эта была первой. И, как видимо, должна была стать последней. К чему спешить?
Маршалл потянул дым, услышал тихое шипение, с которым тлела бумага. Да, это было хорошо. Куда лучше, чем можно было ждать. Тем более, что в его нынешнем положении он не ждал ровным счетом ничего хорошего.
Кто еще знал? Он выдохнул дым через нос, посмотрел на две дымные струйки, расходящиеся в воздухе. Два выбора. Можно сказать честно, а можно соврать. Про честно было так себе: Маршалл не мог знать наверняка, он мог лишь предполагать, кому Маттиас еще мог сказать. Вряд ли кому-то на работе. И уж точно никому в Сопротивлении - он ведь так боялся этого, так просил не рассказывать пока что никому. Гаюсу? Да, Гаюсу мог. Но Гаюса в это впутывать Маршалл не хотел.
И потому он сказал:
- Никто. Ни единая живая душа. Он просил сделать все тихо, никому не говорить. И я так и сделал - что мне? Тем более, что в штуке этой я до конца и сам не разобрался. Вот, хотел не спеша, да не вышло. Эта, из газеты, увидела раньше. И все завертелось.
Он снова затянулся. Знать бы раньше, что сигареты так хороши. Пожалуй. стоило только порадоваться тому, что ему вряд ли удастся выйти на свободу - иначе, куря свои дрянные самокрутки, он бы всегда было разочарован и всегда вспоминал бы эту, хорошую, настоящую сигарету.
Значит, никто не знает. Возможно, Маршалл врал. Возможно, нет. Дэмиан сделал еще одну глубокую затяжку.
– Хорошо, – в очередной раз повторил он и перестал барабанить пальцами по столу.
Мысли лихорадочно носились в его голове. Отстраненно он отметил, что ведет себя более чем непрофессионально. Сколько раз до этого Дэмиан участвовал в допросах, но впервые его так задели за живое. Он не знал, что делать. Но похоже, Маршалл был слишком занят сигаретой, чтобы это заметить. Решив не давать серому такой возможности, Дэмиан снова поднялся с места и вышел из допросной.
Снаружи по-прежнему никого не было. Дэмиан не знал, сколько это продлится. По протоколу у входа должен был караулить охранник на тот случай, если следователю понадобится помощь, но похоже, сегодня тот решил устроить себе долгий перекур. Дэмиан прижался лбом к холодному одностороннему стеклу, слепо глядя на Маршалла, но и это не привело его в чувство.
Что делать?
Что же делать?
Маттиаса надо было спасать. И Дэмиан знал только один доступный ему способ заставить человека молчать.
Ему не раз приходилось убивать. Порой по неосторожности, порой спасая собственную жизнь, но преднамеренно, просто потому что ему кто-то помешал – никогда. Его не раз посещали подобные мысли, но никогда он их не осуществлял. Дэмиан на мгновение закрыл глаза, сделал глубокий вдох, раздавил догоревшую сигарету о стену и решился. Воспользовавшись отсутствием лишних глаз, он открыл сейф и вытащил оттуда карточку с линкольном – у них всегда имелся запас на тот случай, если допрос зайдет слишком далеко. После чего возвратился к Маршаллу и встал у него за спиной – чтобы тот не мог видеть его лица.
Он мог бы схватить Маршалла за волосы и заставить его смотреть на карточку, пока тот не перестанет дышать. Но как потом объяснить, что допрашиваемый, на котором не было ни единой царапины, вдруг умер от линкольна? Он мог бы его предварительно избить, но на крики бы точно кто-то сбежался. У Дэмиана был всего один шанс, чтобы сделать все правильно. Но как им воспользоваться?
– Знаете, почему дело Сопротивления обречено на провал? – негромко произнес он и сам удивился тому, насколько холодно прозвучал его голос. – Из-за таких, как вы, Маршалл. Вы только что предали целую ячейку. Как вы думаете, сколько протянет маленький Маттиас в руках профессионалов? Сколько имен назовет, прежде чем окажется в таком состоянии, что его не узнает собственный отец? Как думаете?
Дэмиан положил ладонь Маршаллу на плечо и хорошенько сжал так, что побелели пальцы.
– Но сегодня вам повезло, – он нагнулся к уху Маршалла и перешел на шепот. – Я дам вам шанс сделать все правильно. Вы больше никого не сдадите. И все ваши маленькие друзья продолжат заниматься своими маленькими делами. Если вы сделаете все так, как я говорю. Вы меня поняли, Маршалл?
Дэмиан вдруг испугался, что разыграл неверную карту. У него не было никаких доказательств, кроме внутреннего чутья, что Маршалл состоял в Сопротивлении. Но отступать было поздно. Двумя пальцами он опустил карточку с линкольном Маршаллу в нагрудный карман.
Дверь закрылась, и Маршалл понял, что это, пожалуй, конец. Он неторопливо докурил, сухим плевком запустил окурок по ту сторону стола. Что следователь не вернется, он был уверен. Тот узнал, что хотел, получил свою жертву. Маттиас - как только он узнает, кто это и где работает - привлечет внимания куда больше. Хорошо бы только они стали рыть в ЦИА, а не в серых. Впрочем, этого Маршалл уже все равно не увидит.
Он не удивился, когда услышал, как дверь открывается, не удивился, когда никого не увидел. Конечно, незачем ему видеть. Он почувствовал затылком, как кто-то стоит за спиной, в ожидании обжигающего холода от дула пистолета, который вот-вот вышибет ему мозг, испортив аккуратную чистую комнату, закрыл глаза. Потом заставил себя опять открыть их. Раньше, раньше нужно было закрывать глаза - на все, что происходит в Коллективе. Глядишь, и прожил бы подольше. Теперь уже поздно. Теперь придется смотреть до самого конца.
Но его, почему-то, все не было. Маршалл вздрогнул, когда вместо щелчка спускового крючка услышал тихий голос все того же следователя. И он, кажется, знал. Откуда-то - откуда?
Знал про Маттиаса - и про его отца тоже, про Сопротивление, знал с самого начала, куда рыть. Может, знал еще до того, как Маршалл вообще стал ему отвечать. Ему показалось, что он улетает куда-то далеко, но следователь сжал плечо - и онемение, которое разлилось по руке, вернуло Маршалла на землю из смерти, которую он успел представить до последней мелочи: вот тут, на столе, будет мозг, у стены будет лежать крошечный кусочек черепа, кровь между плинтусом и полом вымывать будет трудно, и его еще не раз тихо проклянут местные уборщицы.
Маршалл молчал и чувствовал, как от неровного дыхания раздуваются крылья носа. Он почувствовал, как в нагрудный карман легло что-то легкое, механически потянулся проверить, что это - как, этот следователь решил, ему стоит умереть - но руки, все еще крепко скованные наручниками, дернулись, встретили сопротивление металла и послушно легли на старое место.
Зачем ему помогать Маршаллу? Если только он тоже был не из своих. Хотелось верить, что он тоже из своих. И Маршалл решил поверить - даже если он и ошибался, времени на то, чтобы разочароваться в своем решении у него все равно не было.
Маршалл кивнул и понял, что у него вдруг очень пересохло во рту. Он сглотнул слюну, горчившую от сигареты.
- Я понял, - хрипло сказал он. - Я все сделаю.
Чуть разжав пальцы, он снова потянулся руками вверх, зная, что не дотянется - благодарил не то Дэмиана, не то небо.
- Спасибо, - сказал Маршалл, решив, что это не худшие последние слова.
Совсем даже не худшие.
За что он его благодарит? За что тут вообще можно благодарить? За то, что Дэмиан все же смог втереться в доверие? Сделать вид, будто он на одной с Маршаллом стороне? Может, Дэмиан перегнул палку, и серый решил, будто в карман ему скользнул план побега?
«Нет-нет, ничего ты не понял», – хотел было воскликнуть он. – «Ты должен умереть!» Дэмиан сделал глубокий вдох. Нужно дать короткую инструкцию, четкий приказ, емкий, как старое проклятие. «Умри!» – как команду собаке.
Он открыл было рот, но тут одностороннее зеркало задрожало, когда хлопнула внешняя дверь. Дэмиан едва не подпрыгнул на месте. Похоже, охранник наконец вернулся со своего перекура.
Время вышло.
Так и не произнеся свое заклятье, Дэмиан обошел стол, взял папку с досье и бросил долгий, пронзительный взгляд на изможденного и напуганного серого. Любовно прижав папку к груди, он развернулся на каблуках и с силой толкнул дверь допросной.
– Где тебя носило целую вечность?! – набросился он на ни в чем не повинного охранника, думая при этом ровно противоположное своим словам. – Отведи эту серость обратно в карцер. Я с ним закончил.
Кляня все на свете – охранника, Маршалла, себя и чертовы очки, Дэмиан поднялся по лестнице и вылетел во внутренний дворик, так и продолжая держать папку в руке, вынудил очередную сигарету – какую уже по счету за этот день? – и вновь закурил. Голова у него кружилась, а пальцы едва заметно подрагивали. Дэмиан обессиленно подпер собой стену.
Ничего, катастрофы еще не произошло. На допрос Маршалла больше сегодня не вытащат – значит пока беспокоиться не о чем. Вместо этого следует придумать, что теперь сочинить в отчете, чтобы отвести от себя удар и при этом удостовериться, что расследование зайдет в тупик.
Ничего, если карточка не скажет все сама за себя, то до завтра Дэмиан еще придумает, как сделать так, чтобы Маршалл замолчал. В конце концов, ему не раз приходилось убивать людей.
Вопросов ему больше не задавали. Опять же, какие тут могут быть вопросы. Все решено и спланировано. Единственный сюрприз, который его ждет - это то, какую именно карточку положил в его карман следователь. Она просто сотрет ему память или личность? Сведет с ума? Убьет и, если да, то быстро или медленно? Тяжело или приятно? Хорошо бы получить легкую смерть. Маршаллу приходилось принимать трудные решения, ему приходилось жертвовать во имя общего дела, но сейчас жертва было не нужно. Никто и не узнает, что случилось и как он умер. Некому узнавать, если следователь будет молчать. А он будет, иначе не пытался бы спрятать концы в воду.
Следователь скоро ушел, так и не отцепив этот свой фальшивый серый значок. Хотя, может, душой этот парень все же был серым, кто знает. Сразу Маршалла не расковали. Он ждал, теперь уже спокойно, отмеряя время по тому, сколько еще дыма ощущается в воздухе. Он дышал полной грудью, наслаждаясь каждым вдохом душного воздуха, смешанного с углекислым газом и остатками сигаретного дыма.
Он стал думать, что к нему придет еще кто-то, но, верно, они просто хотели. чтобы он опять боялся. Но Маршалл больше не боялся: теперь он знал, что вернул себе небольшой, но достаточный кусочек свободы. Теперь он сам может решить, когда ему умирать. Его продержали в наручниках еще чуть меньше часа. Потом молчаливый охранник расковал его, Маршалл едва удержался от того, чтобы сразу не пощупать карточку. В кармане она оказалась почти невесомой. Вместо этого он растер запястья, дождавшись, пока охранник уйдет, встал, прогулялся по камере, насколько то позволял ее размер. Получалось пять шагов длину и четыре в ширину. Не так уж и плохо. Когда Маршалл был молод, его комната была куда меньше. По сравнению с ней камера выглядела просто шикарно.
Он ждал, прислушиваясь к шумам за дверью. За ним могли наблюдать, но постоянно делать этого не станут. Если смерть ему выпадет шумная, то надо, чтобы охранник не слышал. Маршалл рассчитывал на то, что охрана тут сменяется, и он был прав, хотя ждать пришлось долго. Было уже поздно, но свет все еще горел, яркий, острый, прекрасный для того, чтобы видеть цвет как можно более четко. Только когда время пришло Маршалл вытащил зеленую веселую карточку. Линкольн. Хорошая смерть. Возможно, лучше, чем он заслужил. Лучше естественной уж точно.
Маршалл сколько себя помнил интересовался тем, как работают механизмы. Но тем, как работает его тело, он заинтересовался впервые. Страшно не было, но его холодило от интереса. Как это будет? Что дальше? Что он почувствует? Будет ли понимать что-то, кроме линкольна? Как это вообще - быть под линкольном?
Быть под линкольном было восхитительно. Маршалл подумал еще, что ему очень повезло, что сейчас он умрет. Жить, зная, что больше ему не почувствовать этого, было прекрасно. Весь мир был красками, и в этих красках не было ничего серого. Он вдруг понял, что будь он цветным, он бы тоже хотел себя убить. Кому нужно ломать такой прекрасный мир? Кто посмеет выступить против этого поющего вихря цветов?
Этого осознать он уже не смог, но смерть, как это ни забавно, была самым ярким и счастливым из всего, что случалось в его нелепой серой жизни.
Когда его нашли, он улыбался.
Установить, как заключенный серый протащил с собой линкольн и почему его не нашли при обыске, не удалось.
Вы здесь » Blind spot » Архив » [03.06.0666] Комната 101